Орден геноцида

Почему меня не расстреляли сразу? Наверное, просто повезло. У Сопротивления были ко мне огромные счёты — слишком многих я и мои «церберы» отправили на Ту Сторону… Но мне повезло, и мне встретилась тётя, о которой я никогда раньше не знал.

Ещё одна Винтер — потерянная Винтер, ведь у цербера всегда три головы…

— И Д И К ОМ Н Е.

Машину Ингеборги подорвали спустя два дня после того, как она выдала мне это задание — последнее своё задание. И я тоже теперь остался последним.

Последним из клана Винтер.

— П Р И Ш Л О В Р Е М Я.

Я погружаюсь всё глубже и глубже в пучины памяти.

Учёба в Печорском училище. Похороны Вильгельмины. Потоп.

Гребень холма оказывается неожиданно тонким, я запинаюсь и кубарем скатываюсь вниз.

— Т Ы О Б Р Е Т Ё Ш Ь Т О, Ч Т ОЖ Е Л А Е Ш Ь.

Перед глазами разбивается калейдоскоп воспоминаний.

Мы соревнуемся в стрельбе. Я спорю с Хильдой, кому разбирать хлам в чулане. Я готовлю с Вилли ужин. Дядя рассказывает очередную смешную, но жутко пошлую историю. Мы гуляем на ярмарке. Мы сидим вечером перед камином, читая не очередной Охотничий дневник, а приключенческий томик Буссенара…

— П У Т Ь З А В Е Р Ш Ё Н, Ч Е Л О В Е К.

Я лежу на земле, глядя в затянутое пыльными облаками небо.

Осколки калейдоскопа воспоминаний догорают перед глазами, выжигая в памяти, будто на фотоплёнке, последние дни моей жизни, когда я был по-настоящему счастлив.

Хочется закричать, но из горла, будто бы стёртого наждачной бумагой, не вырывается и звука.

Да и незачем кричать.

Здесь нет никого, кроме меня и пустого Арафа. И прошлого уже не вернуть, сколько не кричи и не сожалей. Всё, нет его. Оно ушло.

Когда? Наверное, когда погибла Вилли. А, может, оно умерло окончательно, когда я оставил Хильду в том Аду…

— Как я могу быть в Аду, — надо мной склоняется женщина. — Если я навсегда в твоём сердце, Конрад?

На меня смотрит… Хильдегарда.

Не та, какоя я её запомнил — безбашенной шестнадцатилетней девчонкой. И не та, какой я встретил её в последний раз — почти безжизненной куклой.

Хильда, что сейчас с мягкой улыбкой смотрела на меня, была не младше меня. В длинных, пшеничного цвета волосах хватает седины, но она всё ещё была красива.

— Тебя нет… — прошептал я. — Тебя нет… Я убил тебя…

— Может быть, — усмехнулась сестра. — А, может быть — это я убила тебя? Но сейчас и я, и ты — здесь, вместе.

Невесть откуда взялись силы, чтобы перевалиться на бок и подняться на колени. Я протянул руку, чтобы коснуться своего наваждения…

Пространство под моими пальцами пошло волнами, когда я натолкнулся на призрачную преграду.

— Не получится, — грустно улыбнулась Хильда, прикладывая к моей руке свою.

Нас разделяла невидимая стена.

Я смотрел на сестру… какой она могла бы стать, если бы дожила до сегодняшнего дня.

Длинные светлые волосы с сединой, морщинки в уголках алых глаз с вертикальным зрачком — не девочка всё-таки, как и мне ей уже пятый десяток должен был бы идти… Пустынный маскхалат, ремни и подсумки разгрузки, высокие прыжковые ботинки, пистолетная кобура на бедре и…

Герб Сопротивления на плече.

— Я бы тоже хотела тебя обнять, Конрад, но… не получится, — вздохнула Хильда и посмотрела мне за спину. — Ведь правда, малая?

— Да, сестрёнка.

Я обернулся и увидел… Вильгельмину.

И снова не ту, что я помнил. Мой младшей сестре было навсегда пятнадцать, а этой было явно за сорок.

Коротко стриженные чёрные волосы с одинокой седой прядью, спадающей на лоб. Алые глаза с вертикальным зрачком… Точнее, только один — вместо левого, как и у меня, был магомеханический протез, а на щеке залегла паутина шрама. Из левого рукава вместо обычной руки выглядывал затянутый в перчатку с обрезанными пальцами точно такой же протез, как у меня.

Песочного цвета мундир, высокие прыжковые ботинки, ремни, разгрузка, пистолетная кобура на поясе… И снова герб Сопротивления на плече.

— Вот мы и встретились снова, — с улыбкой сказала Мина, усаживаясь на землю. — Я всегда верила, что нас нельзя разлучить.

Разумом я понимал, что это всего лишь очередные галлюцинации, порождённые истощением и обезвоживанием. Умом я это понимал…

Но сердцу было всё равно.

Впервые в жизни мне не хотелось приходить в себя, становиться нормальным, прогонять прочь наваждения и галлюцинации.

Впервые в жизни мне хотелось остаться в этой грёзе наяву, где я могу быть снова единым со своей семьёй.

Вилли достала из кармана мундира… Портсигар??

— Ты куришь?! — вырвалось у меня…

А спустя мгновение мы втроём рассмеялись хриплым смехом.

— Ты всё ещё помнишь, как я ненавидела эту ужасную привычку? — улыбнулась Мина. — Увы, но пришлось… Сначала пришлось курить противорадиационные, а потом как-то втянулась…

— Что за противорадиационные?

Да на кой мне это знать-то?! Можно подумать, это сейчас самая важная вещь на свете!..

— Когда прорывы Той Стороны стали слишком сильными, Пакт не нашёл ничего лучшего, чем начать закидывать их ядерными бомбами, — объяснила Мина. — И так этим увлеклись, что загадили почти всё северное полушарие… У вас было не так?

— У вас? — тупо переспросил я.