Орден геноцида

– Пришло время.

Я погружаюсь все глубже и глубже в пучины памяти.

Учеба в Печорском училище. Похороны Вильгельмины. Потоп.

Гребень холма оказывается неожиданно тонким, я запинаюсь и кубарем скатываюсь вниз.

– Ты обретешь то, что желаешь.

Перед глазами разбивается калейдоскоп воспоминаний.

Мы соревнуемся в стрельбе. Я спорю с Хильдой, кому разбирать хлам в чулане. Я готовлю с Вилли ужин. Дядя рассказывает очередную смешную, но жутко пошлую историю. Мы гуляем на ярмарке. Мы сидим вечером перед камином, читая не очередной Охотничий дневник, а приключенческий томик Буссенара…

– Путь завершен, человек.

Я лежу на земле, глядя в затянутое пыльными облаками небо.

Осколки калейдоскопа воспоминаний догорают перед глазами, выжигая в памяти, будто на фотопленке, последние дни в моей жизни, когда я был по-настоящему счастлив.

Хочется закричать, но из горла, будто стертого наждачной бумагой, не вырывается и звука.

Да и незачем кричать.

Здесь нет никого, кроме меня и пустого Арафа. И прошлого уже не вернуть, сколько ни кричи и ни сожалей. Все, нет его. Оно ушло.

Когда? Наверное, когда погибла Вилли. А может, оно умерло окончательно, когда я оставил Хильду в том аду…

– Как я могу быть в аду, – надо мной склоняется женщина, – если я навсегда в твоем сердце, Конрад?

На меня смотрит… Хильдегарда.

Не та, какой я ее запомнил – безбашенной шестнадцатилетней девчонкой. И не та, какой я встретил ее в последний раз – почти безжизненной куклой.

Хильда, что сейчас с мягкой улыбкой смотрела на меня, была не младше меня. В длинных, пшеничного цвета волосах хватает седины, но она все еще красива.

– Тебя нет… – прошептал я. – Тебя нет… Я убил тебя…

– Может быть, – усмехнулась сестра. – А может быть – это я убила тебя? Но сейчас и я, и ты – здесь, вместе.

Невесть откуда взялись силы, чтобы перевалиться на бок и подняться на колени. Я протянул руку, чтобы коснуться своего наваждения…

Пространство под моими пальцами пошло волнами, когда я натолкнулся на призрачную преграду.

– Не получится, – грустно улыбнулась Хильда, прикладывая к моей руке свою.

Нас разделяла невидимая стена.

Я смотрел на сестру… какой она могла бы стать, если бы дожила до сегодняшнего дня.

Длинные светлые волосы с сединой, морщинки в уголках алых глаз с вертикальным зрачком – не девочка все-таки: как и мне, ей уже пятый десяток должен был идти… Пустынный маскхалат, ремни и подсумки разгрузки, высокие прыжковые ботинки, пистолетная кобура на бедре и…

Герб Сопротивления на плече.

– Я бы тоже хотела тебя обнять, Конрад, но… не получится, – вздохнула Хильда и посмотрела мне за спину. – Ведь правда, малая?

– Да, сестренка.

Я обернулся и увидел… Вильгельмину.

И снова не ту, что я помнил. Мой младшей сестре было навсегда пятнадцать, а этой явно за сорок.

Коротко стриженные черные волосы с одинокой седой прядью, спадающей на лоб. Алые глаза с вертикальным зрачком… Точнее, только один – вместо левого, как и у меня, был магомеханический протез, а на щеке залегла паутина шрама. Из левого рукава вместо обычной руки выглядывал затянутый в перчатку с обрезанными пальцами точно такой же протез, как у меня.

Песочного цвета мундир, высокие прыжковые ботинки, ремни, разгрузка, пистолетная кобура на поясе… И снова герб Сопротивления на плече.

– Вот мы и встретились снова, – с улыбкой сказала Мина, усаживаясь на землю. – Я всегда верила, что нас нельзя разлучить.

Разумом я понимал, что это всего лишь очередные галлюцинации, порожденные истощением и обезвоживанием. Умом я это понимал…

Но сердцу было все равно.

Впервые в жизни мне не хотелось приходить в себя, становиться нормальным, прогонять прочь наваждения и галлюцинации.

Впервые в жизни мне хотелось остаться в этой грезе наяву, где я могу быть снова единым со своей семьей.

Вилли достала из кармана мундира… Портсигар?

– Ты куришь?! – вырвалось у меня…

А спустя мгновение мы втроем рассмеялись хриплым смехом.

– Ты все еще помнишь, как я ненавидела эту ужасную привычку? – улыбнулась Мина. – Увы, но пришлось… Сначала пришлось курить противорадиационные, а потом как-то втянулась…

– Что за противорадиационные?

Да на кой мне это знать-то?! Можно подумать, это сейчас самая важная вещь на свете!..

– Когда Прорывы Той Стороны стали слишком сильными, Пакт не нашел ничего лучшего, чем начать закидывать их ядерными бомбами, – объяснила Мина. – И алеманцы так этим увлеклись, что загадили почти все Северное полушарие… У вас было не так?

– У нас? – тупо переспросил я.

– Ну, в твоем варианте реальности, – помахала руками Хильда. – В моем этого вот тоже не было…

– Не понимаю…

– Как по-твоему, Конрад, – где мы сейчас? – спросила меня Вилли.

– В… Центральном Арафе?

– Да. Но не только. Оглянись.

Я посмотрел по сторонам…

Разрывы облаков открыли расколотое на куски небо, где в трещинах виднелись исполинские движущиеся механизмы. А вокруг, сколько хватало глаз, лежали каменные руины.