Орден Розги. Дрессаж

От страха и ярости она только открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. А полуодетый парень хохотал все громче и громче.

— Да, именно там я и был, — сказал он. — А теперь слушайте меня, девушки. Я долго позволял вам пороть меня и устраивать мне разносы, но теперь настала ваша очередь. Я собираюсь как следует выпороть вас обеих, а если вы будете сопротивляться, завтра утром я первым делом пойду к княгине и расскажу ей о роскошных платьях и украшениях, которые я помогал вам надевать.

Маленький дьявол говорил все это на полном серьезе. Он не просто лежал в кровати и поджидал нас, с собой он прихватил две свежие розги, при виде которых я поняла, что они взяты из запасов княгини. И знаешь, дорогая, по некоторым причинам я подозреваю, что княгиня знала и о платьях, и об украшениях, и о порке.

В общем, я согласилась, чтобы Гюстав меня высек, и маленький негодник заставил меня пройти все этапы приготовления, а потом задал мне такую порку, какую я получала разве что от своей хозяйки. Фифина сначала долго возмущалась и отпиралась, но мы обе прекрасно понимали, что он все равно добьется своего, найдет другой повод, кроме бала, поскольку мы очень часто непринужденно болтали при нем обо всем на свете. В конце концов Фифина тоже согласилась. Когда Гюставу удалось ее заполучить, он принялся хохотать, а мы смогли перевести дыхание после этой маленькой драки.

— Теперь, мадемуазель, — сказал он, подражая голосу княгини, — встаньте на колени и поцелуйте розгу!

Фифина сначала колебалась, но секущий удар по неприкрытым ногам заставил ее образумиться.

— Делай, как он хочет, — сказала я. — Лучше ему не перечить.

Фифина опустилась на колени, и он некоторое время отчитывал ее с таким серьезным выражением лица, что я не смогла удержаться от смеха, хотя, могу тебя уверить, мои ляжки горели после его упражнений.

— Мадемуазель Фифина, — произнес он. — Вы совершили серьезный проступок, надев платья и драгоценности вашей госпожи. Поэтому сейчас я собственноручно накажу вас. Поднимитесь и лягте на оттоманку! Мадемуазель Энсон, подержите ей руки.

Мы обе не сдержались и рассмеялись; но Фифина поняла, что лучше подчиниться и выдержала порку достаточно спокойно. А негодник просил ее признать, что намного приятней, когда тебя порет симпатичный молодой человек, — хотя его следует назвать четырнадцатилетней обезьяной, а не молодым человеком, — чем когда это делает разозлившаяся госпожа. Наконец он остановился, а Фифина, измученная, как и я, вскочила и подбежала к двери.

— О, я с вами еще не закончил! — едко произнес он. — Это было за платья, а как насчет украшений?

Упрашивать и умолять было бесполезно: он заявил, что, если мы не сделаем все, что он от нас потребует, с утра он навестит наших дам и опишет им каждую деталь наших туалетов. Делать было нечего, пришлось подчиниться. Стоя возле стула, на котором он нас высек, он велел нам задрать наши ночные сорочки и закрепить их. Когда мы это сделали, он, попеременно нанося удары то мне, то Фифине, заставил нас маршировать перед ним по комнате. Я взглянула на нее, она на меня — с нас было довольно; и когда мальчишка снова сел, мы, не спрашивая, прикрыли наши иссеченные бедра и подскочили к нему с обеих сторон. В один миг мы повалили его на пол и замотали ему полотенцем голову, затем связали ему руки и ноги, и он оказался полностью в нашей власти.

— Поменяемся ролями, а? — весело сказала Фифина, пока я торопливо спускала с него штаны — единственную одежду, которая была на нем.

— О, отпустите меня! — умолял он. — Я ничего не скажу, правда-правда, ничего не расскажу!

— Я и не думала, что ты это сделаешь, — ответила я. — Но мы все равно высечем тебя, чтобы ты вдруг не вздумал распустить язык.

Мы перевернули его на живот и сполна отплатили ему за то, что получили сами. Гюстав не умел долго злиться, и никому нас не выдал. По крайней мере, для моей госпожи это осталось тайной. Но, судя по многим мелочам, я думаю, что княгиня была в курсе наших туалетов и порки, уготованной нам ее пажом. Но она всегда была себе на уме, и никаких упоминаний мы от нее не слышали.

Больше сейчас написать не могу, моя госпожа вот-вот должна вернуться. Напиши мне сразу, как получишь это письмо.

Твоя искренняя подруга,

М. Энсон

Письмо девятое СТРАННОЕ НАКАЗАНИЕ

Дорогая Мэрион!

Понимаю как тебе не терпится узнать подробности этой истории, но дело в том, что, после того как дамы разыграли мадемуазель Люп, они некоторое время не собирались в тайной комнате. Они боялись, что возмущение оскорбленной дамы привлечет излишнее внимание к их собраниям. Кроме того, они были уверены, что граф что-то подозревает, а они не желали возвращать джентльменам комнату, в которой занимались своими секретными делами. Бедная мадемуазель Люп несколько раз тайком приходила к этой комнате, надеясь что-нибудь вызнать, то же самое делали и многие из слуг, которым необычайно понравилась история о той порке, которую жертва не скрывала, но узнать там ничего было нельзя.