Орден Розги. Дрессаж

— Намного! Конечно, я никогда не против выпороть, но это не сравнится с пыткой уколами. Для меня нет ничего прекраснее. Понимаешь, это такое восхитительное сильное чувство, когда моя рука вонзает булавку в кожу и как поддается плоть, а потом они начинают кричать, и я знаю, что это я исторгла этот крик из жертвы и могу исторгать столько, сколько хочу. Иногда я возбуждаюсь, даже просто наблюдая, как это делают другие! Сейчас ты все увидишь сама. Я собираюсь вставить твоему пансионеру штук двадцать булавок, не удивлюсь, если…

И, не договорив, мадам Аллерво судорожно стиснула свои прекрасные бедра.

— Да ты уже! — смеясь, заметила Агнесса.

— Не удивительно, ведь если одновременно еще и говорить об этом, наслаждение только усиливается. Итак, смотри. Для начала я вколю ему булавку одним махом. Только посмотри, как он извивается!.. А теперь медленно введу ее до конца. Я чувствую, как она вонзается в его плоть… я еще надавливаю… О, как же это великолепно!

— Ты делаешь это с такой изысканной изощренностью!

— Но разве это не прекрасно? Только жаль, что здесь ему нельзя кричать. Это большой недостаток. Приезжай как-нибудь ко мне на виллу, я там устроилась со всеми удобствами. Стены такие толстые, что нет никакой нужды в кляпе. Я научу тебя, как это делается. А пока посмотри, что будет дальше. Я не стану вынимать эту булавку и не стану вонзать в него новых, просто буду колоть его, причем места уколов будут располагаться совсем близко друг от друга… теперь немного сильнее… и еще немного… Посмотри, как дрожат его мускулы, я буквально чувствую их напряжение. Теперь я остановлюсь, пусть он немного помучается в ожидании. О, он напрягся! Видишь?.. Да, мой мальчик, подожди немного, я и продолжу. Итак… теперь воткнем еще одну булавку… вот я наживляю ее… а теперь нажимаю как можно сильнее!

Несчастный дернулся и застонал сквозь кляп.

— Ну что, ты видела, дорогая? Как славно он дергался! Ах, ну вот, всего две булавки, а я уже потекла…

— Вижу, тебя не на шутку возбуждает это зрелище, — заметила Агнесса. — Как ты это называешь? Непосредственный контакт…

— Именно так! И это замечательно. Я обожаю, как они реагируют на все мои действия. Ты являешься источником всех их реакций, а потом сама же и управляешь ими по своему желанию! Когда приедешь ко мне в гости, я тебе еще не такое покажу. Я собрала целый арсенал специальных инструментов: всевозможные луки со стрелами, разнообразные валики, утыканные гвоздями, совершенно потрясающий резиновый молоточек, и еще маленькая самшитовая колотушка с одним-единственным дротиком, признаюсь, она моя любимая, я безумно возбуждаюсь, используя ее. Ты можешь привезти и свои стрелы или, вернее, стрелки, которые ты любишь метать. И если захочешь, мы начнем нашу игру с небольшой стрельбы по мишеням. А зная, как ты любишь пороть рабов, я позволю тебе выстегать одного из них. При этом он будет лежать на гвоздях! Да, на огромных гвоздях и при этом совершенно голый и, разумеется, связанный! Ох, что будет! Как он будет вертеться под хлыстом…

— О, я могу представить… — мечтательно сказала Агнесса.

И она прикрыла свои бездонные голубые глаза.

— Вчера мы занимались этим вместе с Ольгой Севиной. Она порола своего раба, а я своего держала за решеткой и колола его раскаленным стержнем, заставляя возбуждаться в свою честь!

— До чего ты любишь такое! У тебя глаза так и сверкают…

— Ты тоже полюбишь такие развлечения, дорогая. В этом деле стоит лишь раз попробовать… Кстати, в последнее время мне очень хочется испробовать на ком-нибудь колотушку, утыканную очень тонкими иглами! Вообрази себе, как будет здорово, когда ты прижмешь к себе раба или уляжешься на него в постели!.. Я только об этом и могу думать… Впрочем, зачем ждать? Я продемонстрирую тебе кое-что прямо сейчас. Давай освободим его от ремней. Сейчас ты сама все увидишь.

И мадам Аллерво с какой-то нервозностью принялась расстегивать ремни, стягивавшие юношу.

— Ну-ка, теперь поднимем его.

Несчастный, позабыв о воткнутых в него булавках, начал подниматься со своего ложа. Но, почувствовав боль в исколотых участках тела, замер, издав крик, который не смог полностью заглушить даже кляп.

— Ну? Ты встаешь? Если булавки тебя беспокоят, я могу выдернуть их из тебя плеткой! Ты этого хочешь?

При этой угрозе юноша решился и начал медленно, с крайними предосторожностями подниматься.

— Ах! Наконец-то! Так, передвинь скамейку сюда… и ложись на спину. Превосходно! Тем хуже для булавок, поскольку ты не захотел, чтобы я их убрала! А теперь вынь этот кляп.

Мадам де Варенн медленно распахнула свое дезабилье, под которым была лишь ее восхитительная обнаженная плоть… (Четыре четверга)

Она оседлала его, схватила его член и немного подрочив, одним движением вставила в себя. Затем началась скачка. (Четыре четверга)