Орден Сумрачной Вуали

– Лучше бы он был распущен, – сказал призрак. – Новый глава уничтожил мое детище. Уничтожил все принципы. Забрал артефакты. Одним служащим стер память. Других убил. Он пытает рёххов. Он уничтожает нашу землю. Он – искаженный, больной, искореженный ребенок, выросший в злого взрослого, играющего властью, стремящегося к боли оттого, что ничего, кроме боли, сам никогда не знал… Он хотел рёхха. Очень хотел рёхха внутри. Капризный, злой ребенок, облеченный властью. Сэр Айтеш испугался его и согласился на сделку, выбрал ему пурлушэма, отправил заклинателя. Но вместо пурлушэма внутри оказался другой рёхх, такой же охочий до греха. Сэр Айтеш понял, что его обманывают, что это не пурлушэм. Тогда он убил сэра Айтеша… И встал во главе Ордена. Две ненасытные души в одном человеке: человеческая и рёххова. Он думал, что хочет пыток. Крови. Мести своим врагам. Он стал использовать свою силу во зло. Он думает так до сих пор. Он находит рёххов, которые когда-то преступили ему путь, и вселяет их в людей, и пытает, чего никогда не смог бы сделать с рёххами в их изначальном состоянии… Он думает, что наслаждается их болью. Иссыханием. Но на самом деле ему не становится лучше, ведь внутри он хочет другого… Откуда растет порок? Из боли. Всегда. Всегда из боли. Он слишком порочен. Он продолжает докладывать в Сенат, будто бы все идет по плану, но на самом деле мой Орден мертв. Мертв уже два года. Я закрыл местные стены от него, от малейшего упоминания его имени. Ваши друзья в ловушке, потому что произнесли его имя вслух. Грязное, смертное, мертвое имя… Найдите способ остановить его. Melle ef mortze qam verecundza. Прощайте. У вас есть десять минут. I fiera succenoff domas meas. Mortze friggides, callef tibo erioff.

Тилвас никак не среагировал на эти старинные слова, сказанные на лакосском наречии. Возможно, он не знал перевода.

Призрак исчез. А потом исчезли очертания огромной змеи, захватившей в ловушку Галасу и Мокки. Растворились беззвучно, растаяли в пыльном воздухе забытого помещения.

Галаса ахнула, оседая на пол. Мокки, шипя, скрючился. На рубашке его проступила кровь.

– Мы слышали ваш миленький диалог сейчас. И мы нашли, – прохрипел вор, съезжая вниз вдоль стены и сплевывая кровь пополам с розовой пеной, – мы нашли имя того, в ком должен был жить пурлушэм. Это он теперь глава Ордена. Наш Враг.

– Кто он? – Тилвас поддерживал чуть не падающую Галасу, а сам глазами нет-нет да тянулся в сторону карточки в ее руке.

– Это… – начала целительница.

Но я прервала ее, рявкнув:

– Быстро на выход! На улице разберемся!

Все трое изумленно обернулись ко мне.

– Призрак говорил на древнем лакосском языке, – скороговоркой пояснила я и повторила слова призрака, переведя их на шэрхенлинг. – «Смерть лучше стыда. Прощайте. У вас есть десять минут. Потом я сожгу свой дом. Смерть холодна, и я согрею ее». Так что советую поторопиться!

– Какой-то призрак способен сжечь Орден?! – не поверил Мокки, с трудом поднимаясь на ноги.

– Не какой-то, – выдохнул Тилвас, – а мой прапрапрадед. Тулли Талвани. Создатель и вдохновитель всего местного дерьма.

– Бежим! – крикнула я.

И мы рванули прочь.

35 В убежище

Inter bonos bene.

«Между хорошими – все по-хорошему».

Мы успели покинуть территорию Ордена аккурат к тому моменту, когда за высокой каменной стеной что-то грохнуло, взвизгнуло, и в небо над Пиком Грёз взмыл столб темно-фиолетового дыма, обратившийся градом стекла.

Осколки витражей резиденции.

В домах вокруг тотчас началось шевеление. Зажигались лампы, потушенные на ночь, распахивались ставни. Не пройдет и нескольких минут, как здесь объявятся пожарные – каково оно, тушить место, которого официально не существует?

– Поджигатели! – крикнул кто-то, указывая пальцем на нас.

Иногда я ненавижу людей за то, сколь скоро и с каким удовольствием они выносят приговор, даже не попробовав разобраться в случившемся.

Мы четырьмя тенями мчались по холмистым полуночным улицам прочь, а криков «Поджигатели!» сзади становилось все больше. Едкий дым расползался от невидимой резиденции Ордена, треск деревянных сводов, погибающих в огне, был слышен даже отсюда. Мокки шипел, зажимая окровавленную рубашку, и отбрыкивался от помощи Талвани, в кулаке Галасы пряталась смятая карточка с именем Врага.

– Сюда! – я поманила ребят в один из особенно узких переулков Верхнего города.

В нем и так было сложно разойтись, а цветочные кадки и деревянные бочки, выстроившиеся в ряд, и вовсе делали переулок почти непролазным. Сюда выходили задние, глухие стены окружающих частных домов, а в самом конце переулка был просто тупик.