Орден Сумрачной Вуали

– Дерек был лишь временной оболочкой. Тот рёхх хотел жить в тебе, Джеремия Барк. Он готовился овладеть тобой. И хотя у него не получилось, он все еще считает тебя своей добычей. И присматривает за тобой.

Я резко вскочила на ноги. Голова кружилась. Будь я чуть менее ловкой, упала бы назад, в рычащую мглу водопада.

Тилвас потянулся ко мне, чтобы поймать, но я рявкнула:

– Не трогай меня! Отойди!

– Джерри?

– «Подарил», значит, да?! – Я металась на краю ущелья, словно кошка, попавшая в западню. – «Подарил мне силу» твой друг, я правильно расслышала? «Овладеть» хотел? Серьезно? «Присматривает»?! Это так теперь называется?!

Тилвас сквозь зубы выругался.

– Я просто так выразился, Джерри, – он вновь настойчиво протянул ко мне руку, с опаской глядя на землю, крошащуюся и летящую вниз под моими ногами.

Я зарычала:

– Не вздумай касаться меня, рёхх! – последнее слово я почти выплюнула, с ужасом чувствуя, что в глазах собираются слезы злости и страха. – Не подходи ко мне, не смотри на меня и только попробуй до меня дотронуться! Я убью тебя, слышишь?! Я действительно тебя убью. Как убила Дерека. Как убью всех, кто посмеет причинить мне боль. Мне плевать, сколько вас и какие у вас способности. Я вас всех уничтожу, я сотру вас с лица земли – я клянусь тебе, я смогу, только троньте.

– Джерри… – выдохнул Тилвас.

– Мать твою, Джерри, ты уже перебарщиваешь, – скороговоркой выпалил нахмурившийся Бакоа.

Я судорожно втянула ноздрями воздух, сама оттолкнула Тилваса двумя руками и побежала прочь.

Быстро. Еще быстрее.

Сквозь полночную долину, под вой далеких волков, по прохладной траве босиком. Мысли путались. Спина горела. В голове я вновь и вновь слышала тихий смех и мурлыкающий голос Дерека: «Дорога-а-а-я…» Ровно с той же интонацией, с какой Тилвас поёт: «Джереми-и-и-и-я…» Их образы начали путаться, соединяться в моем мозгу, воспаленном паникой, болью, усталостью, возможно – банальным безумием человека, однажды попавшего в беду…

В глубине души я всегда знала, что Дерек – на свободе. Что эта сущность никуда не делась, что она бродит по острову, скребет когтями кору старых буков и облизывается на луну. Что ее губы покрыты кровью, а пальцы помнят растерзанные тела моих друзей. Я знала: зло существует.

Но я думала, что живу в воровской тени, спрятанная от него. Я думала: я в безопасности.

Я бежала до тех пор, пока не споткнулась о какую-то корягу и не упала. Тогда вместо того, чтобы подняться, я свернулась калачиком на влажной земле, закрыла глаза, сжала виски руками и долго, долго беззвучно рыдала во тьме.

«Дорога-а-а-а-я…»

20 Одеяльные дела

In nocte consilium.

«Решение приходит ночью».

Когда слезы закончились, я продолжала лежать.

Я не шевелилась и только медленно дышала. Вдох на восемь, задержка дыхания на десять, выдох на двенадцать. Спо-кой-не-е… Мысли неслись хаотичным потоком, но вот он становился слабее, уже не грозил утопить. Я старалась пропускать все мимо себя, ни на чем не сосредотачиваться, позволить моей внутренней тишине умыть меня и утешить.

Восемь.

Десять.

Двенадцать.

Не знаю, сколько времени прошло.

Я почти задремала, что здорово, ведь сон исцеляет, как вдруг почувствовала чье-то присутствие. Резко открыв глаза, я увидела Тилваса, стоящего в паре метров от меня. У него в руках было свернутое пуховое одеяло, и артефактор тянулся им вперед, явно собираясь положить на землю – максимально близко ко мне, но не пересекая воображаемую черту. Будто принес корм дикому животному и пытается просунуть сквозь решетку. Брови Тилваса были сведены в одну линию, губа прикушена от усердия. Он пытался быть максимально незаметным и с этим справлялся на ура – я не слышала его приближения, сработала чистая интуиция.

Талвани поднял взгляд и наткнулся на мои воспаленные заплаканные глаза. По его лицу скользнуло странное выражение. С минуту мы молчали, глядя друг на друга.

– Я не собираюсь тебе мешать и, конечно, не стану приближаться, Джерри, – наконец тихо произнес артефактор. – Я просто хотел оставить одеяло. Земля холодная.

– Кинь его мне.

Мой голос звучал хрипло и холодно.

Тилвас кинул. Я поймала. Затем села, тыльной стороной ладони вытерла щеки – наверняка все в красных пятнах – и, опустив голову, стала методично разворачивать теплое одеяло. Тилвас без слов наблюдал за тем, как я это делаю. Когда я легла, он бесшумно развернулся и двинулся прочь, его силуэт казался очень черным на фоне поляны, залитой лунным светом.

– Я уйду утром, – резко сказала я ему в спину. – Не буду заходить в дом Галасы. Прощай, Тилвас Талвани.

Аристократ остановился.

– А как же Мокки? – оглянулся он.

– Захочет – найдет меня сам.

Тилвас поколебался, прежде чем сказать:

– Ты поняла, что не только он сможет найти тебя, если захочет?

– Угрожаешь? – я приподняла верхнюю губу, будто скалясь на артефактора.

– Нет. Пожалуйста, вспомни еще раз те мои слова, которые тебе так… не понравились у водопада.

Он мог не просить. Они и так проносились у меня в голове снова и снова, никакая медитация не заглушит их полностью.