Орден ветров (СИ)

Элисия знала, что влечёт за собой тьма — странное место, похожее на перекрёсток измерений, находящееся вне времени и пространства где-то в её голове или ещё Вестиниэль знает где. В этом месте всё иллюзорно. Мрак там не мрак, а лишь отсутствие света. Холод не холод, а отсутствие тепла. Элисия научилась чётко разграничивать эти понятия. А ещё там Повелительница кошмара и её бесконечные убеждения отдать душу взамен на силу, на которые в этот раз Элисия чуть не согласилась.

Не согласилась же?

— Элис!

Из тьмы её выдернули рывком, как утопающего из воды. По крайней мере ей самой так показалось. Перед глазами до сих пор висела пелена полумрака, воздуха не хватало, и на каждый вдох рёбра отзывались болью, но не такой мучительной, как раньше. С удивлением Элисия поняла, что даже могла бы встать.

— Пожалуйста, осторожнее, — её мягко затормозили, оставив в сидячем положении, — раны были слишком серьёзные, я не смог вылечить их до конца.

Голос и интонацию Элисия узнала раньше, чем смогла разглядеть взволнованное лицо Аллена, сильно побледневшее, с длинной глубокой раной на скуле.

— Себя бы вылечил, — пробормотала Элисия, с трудом шевеля онемевшими губами.

— Царапина, — отмахнулся он и отвёл взгляд куда-то в сторону.

Элисия хотела было спросить, где Питер, но проследив за взглядом Аллена, и сама всё поняла.

На него разом нападали человек десять, но Питер не был бы великим королём завоевателем, если бы не справлялся с ними так же легко, как взрослый бы справлялся с детьми. Да и отряд её был в плачевном состоянии. У Куруми сломался лук, и ей приходилось полагаться только на силу и ловкость рук и ног. У Элриона осталась только одна перчатка, а загнутые шпоры на ботинках были обломаны. Роботы Юфи валялись разломанные. В посохе Акиры треснул магический кристалл, и заклятья выходили неточными и слабыми. Оружие Лени и Фукуды грозило вот-вот прийти в негодность. И даже отсюда Элисия видела, как мелко подрагивают от перенапряжения руки Эдем.

Посох Аллена валялся рядом, расколотый на две половины. Видимо, последние заклятье Аллен истратил на то, чтобы исцелить её. Поняв это, Элисия отчего-то почувствовала укол стыда.

На общем фоне действительно дееспособным смотрелся только Ноэ. Элисия ещё ни разу не видела его таким, и она бы соврала, сказав, что эта форма её не пугает. На голове рога, глаза пылают, как раскалённое докрасна железо, но больше всего удивляли чёрные крылья за спиной. Они помогали взмывать вверх и обрушиваться вниз на противника сокрушительным ударом. Но Питер останавливал подобные удары просто перехватывая меч рукой. При соприкосновении клинка и брони вокруг разлетались снопы алых искр. Это было бы даже красиво, если бы не выглядело столь жутко.

Элисия хотела было подняться, ей казалось, что она должна хоть как-то помочь, что ещё можно что-то исправить, но Аллен удержал её. Это движение заставило его покачнуться и зашипеть от боли. Только тогда Элисия заметила, что грудь Аллена наискосок пересекает длинная алая полоса, всё сильнее расползающаяся по одежде, пропитывая её кровью.

— Почему ты не вылечил сначала себя? — Элисия сделалось не по себе от того, насколько испуганно прозвучали её слова.

— Ты важнее, — ещё более бледные чем обычно губы Аллена тронула лёгкая улыбка.

Он коротко обернулся через плечо, бросив взгляд на сражающихся, и на лице его отразилось что-то такое, что заставило сердце Элисии заледенеть. Она посмотрела за спину Аллена и увидела, что Питер отбросив всех противников, размахивается для нового сокрушительного удара в землю. По тому, как напрягся и потяжелел воздух, как ярко сияла алая аура вокруг руки Питера, Элисия поняла, что этот удар будет последним. Для них.

Аллен прижал её к себе сильнее, заслоняя собой, и тихо, выдохнул:

— Закрой глаза.

Элисия увидела, как ломается земля, как зарождается алая вспышка, а потом крепко обхватив Аллена руками, зажмурила глаза, чувствуя как ударная волна накрывает их словно цунами.

***

Лайт помнил похороны родителей в мельчайших подробностях. Как два гроба погружали в вырытые для них могилы, как их засыпали землёй. Он помнил, как, прислонившись к ему, глотал слёзы Аллен, трясясь всем своим маленьким телом. Ему тогда было всего десять, самому Лайту четырнадцать. И это было слишком рано, чтобы прощаться с родителями, но Игнасию было всё равно.

Лайт помнил, как пришедшие на похороны говорили о том, что смерть его родителей «ужасная трагедия» и «несчастный случай», но Лайт знал, что это не так. Он подслушал, как один из адептов докладывал Игнасию о том, что подстроить несчастный случай удалось успешно.

Ещё Лайт помнил, как рука Игнасия, рука убийцы его родителей опустилась на его голову, растрепала волосы покровительственным жестом, в котором было слишком мало даже притворной нежности. А потом Игнасий сказал:

— Всё к лучшему, вот увидишь. На всё воля богини.

Эти слова до сих пор звенели у Лайта в ушах. И теперь ему казалось, что это болезненное, почти маниакальное желание отмщения поселилось в его голове как раз в тот момент, когда он услышал их.