Орден ветров (СИ)

Ночью ему снилась Елена. Хотя это сложно было назвать сном, скорее уж туманным бредом, который можно увидеть разве что в горячке. Ему снились события далёкого прошлого, призрачные и размытые временем.

Ему снилось, как Елена учит его сражаться. Нанося атаку за атакой, она учила его держать удар и делать ответные выпады. Во время обучения Елена была строга до жестокости и прекрасна до ужаса. Впрочем, как и всегда.

Она говорила ему тогда: «Никогда не щади своего врага, потому что никто не станет щадить тебя. Если сможешь убить — убей, иначе будешь убит. Отбирай, если сможешь отобрать. Иначе в этом мире не выжить, потому что он ненавидит тебя с самого твоего рождения. Все всегда будут против тебя. И только я останусь на твоей стороне»

Скрежет металла и вспышки боли. Тусклый свет, в котором матово блестели алые когти её перчатки. Её улыбка, острая точно лезвие. Её глаза, горящие холодным огнём. Такой она виделась ему — беспощадно-прекрасной, почти совершенной, абсолютно недостижимой.

И в ответ на его восхищённый взгляд она говорила: «Никогда никому не верь, Элрион, иначе будешь обманут. Верь только мне, потому что лишь я говорю тебе правду. Будь предан только мне, потому что лишь я тебя не предам».

Тогда он мало знал о богинях, о таких, как Альтея или Вестиниэль, о том, как они выглядят, как ведут себя. Он не видел фресок и витражей в соборах и храмах, не читал книг и не слышал сказок и легенд. Поэтому когда он слышал, как люди говорят о богинях, почему-то сразу же представлял Елену.

Только вот та Елена давно умерла.

***

Солнце безжалостно жгло привыкшую к полумраку кожу. Ощущение будто кто-то вновь проходится ножом по едва зажившим ранам. То, что Элрион вообще мог стоять на ногах — чудо. Точнее, магия. Магия того странного человека, который оказался клириком. После знакомства с Игнасием Элрион был уверен, что клирики чуть ли не самые двуличные из людей. Этот человек пока лишь укрепил его в этой вере.

Зрительские места, как и в прошлые разы, были полны народом. И не лень же этим людям приходить сюда в такую жару, сидеть под этим солнцепёком, чтобы видеть одно и то же. Раз за разом. И после этого они ещё говорят, что тёмные эльфы жестоки.

Странный юноша стоял на другом конце арены. Сейчас, под лучами солнца, его одежда была настолько белой, что резала глаза.

Кажется, глашатай назвала его имя, но Элрион не расслышал из-за рокота толпы. Восторженные возгласы отдались в голове гулким эхом.

«Видишь, они радуются тому, что ты умрёшь. Тому, что тебя убьют прямо на их глазах, — голос Елены вдруг прозвучал так, словно она стояла прямо за спиной. Элрион с трудом подавил желание обернуться. — Видишь, я же говорила, что этот мир тебя ненавидит. Говорила, что все всегда будут против тебя. И только я…»

Где-то далеко, кажется, под самым небом ударил гонг. И сердце глухо стукнулось о рёбра, словно бы вторя ему.

Этот человек не просил его сдерживаться, он говорил лишь о сражении. Значит, можно хотя бы развлечься и выплеснуть всю накопившуюся злость.

У Элриона осталась лишь одна перчатка, всё остальное оружие либо пришло в негодность, либо было отобрано стражей. Но даже так он ухитрился уложить уже четверых. Добить их, к сожалению, не давали. Таковы уж правила — на этой арене умирают лишь «монстры».

Каждый шаг казался неимоверно тяжёлым и медленным, словно Элриону на каждую ногу привесили по железной гире. Мускулы отзывались тягучей и непрерывной болью. Ныли даже кости. Но Элрион всё равно продолжал упрямо нестись вперёд, ненавидя весь этот мир настолько же, насколько мир ненавидел его.

Странный клирик просто стоял, не поставил ни единого щита, ни призвал ни единой реликвии. Казалось, что он не верит в то, что Элрион всерьёз собрался его атаковать. Что ж, за это неверие он и поплатится.

Хоть каждое движение и было намного медленнее, чем обычно, но всё же у Элриона определённо был шанс. Он размахнулся, метя когтями в плечо, уже почти видя, как на белоснежной ткани вспыхивает ярко-алая полоса.

Ещё секунда и когти вспороли пустоту. Клирик увернулся так легко, лишь немного отведя плечо в сторону. И тут же ударил Элриона жезлом в затылок.

На несколько секунд всё смешалось. Свет сделался более ярким и жгучим, тьма углубилась, став чернее и холоднее. По позвоночнику пробежал разряд тока, заставив тело онеметь. Привёл в чувство лишь удар о землю. Песок попал в глаза, но в них и так всё было темно и размыто.

Вскочив на ноги, которых Элрион совершенно не чувствовал, он нанёс новый удар, ориентируясь лишь на звук. Сначала он услышал металлический скрежет, только потом понял, что удар блокировали жезлом. Еще через мгновение Элрион увидел белый всполох.

Он отскочил в сторону скорее рефлекторно. Белёсая, слепящая молния с треском пронеслась всего в паре сантиметров. Клирик усмехнулся. Кажется, его всё это лишь веселило. А Элриона бесило то, как легко он сражается, будто играючи. Конечно, попробовал бы он сражаться с его ранами. Вот будь они в равных условиях, вот тогда…