Ордынская броня Александра Невского

Горислав и Путята стояли в некотором отдалении одесную молодых и изредка перебрасывались короткими фразами, оценивая происходившее в храме. Горислав смотрел на молодого князя и его княгиню и с грустью вспоминал свою молодость и свое венчание с Антониной. Думал о том, как время сильно меняет людей. Он видел, что за последние два месяца князь Александр сильно изменился, стал как-то беспокоен, постоянно встревожен, раздражен. Большинство знакомых гридей, отроков, паробков и кметей княжеской дружины замечало это, и все с удивлением пожимали плечами. Их господин никогда ранее не был таким. Горислав, будучи человеком пропадал где-то, а когда возвратился, Александр Ярославин стал сам не свой. Понимал, что дело было какое-то тайное, и лично важное для князя. И лишь когда его, Путяту и еще десятка два воев из княжеского двора послали встречать невесту, объявив о скорой свадьбе, он стал понимать, что происходит. В дружине и ранее поговаривали, что у молодого князя есть тайная остуда, но кто она и откуда, никто толком не знал ничего. Горислав мало верил россказням и сплетням, но сейчас, поглядывая на молодых, особенно на своего господина, видел, что, наверное, у этих слухов была своя почва. Однако дело было молодое и понятное всем… Про себя же думал Горислав, что хорошо, когда нет на тебе вящего предначертания и ответственности за судьбы своей Отчины и сотен тысяч людей. Ибо в том несчастье князей и великих мира сего, что от рождения не имут права они идти путем воли своей, а во спасение вынуждены принимать только то, что определяет им Господь, возлагая на них ответственность за свой народ. Даже Любовь, о которой говорил Христос, что она превыше всего на земле, великим мира сего не может быть вполне доступна, и востребована ими. Ибо тот, кто о себе глаголет: «Конъ яз», не имет права во имя спасения преступить слово Спасителя: «Да не мните, яко приидохъ разорити закон или пророки: не приидохъ разорити, но исполните».

А княгиня Феодосья, приехавшая в Торопец на венчание и свадьбу сына, стояла ошую молодых и со слезами счастья на глазах, думала о том, что наконец-то оженила первого сына и может спокойно ожидать рождения внуков. Утирая слезы на очах, сне утихавшей все эти годы болью вспоминала покойного Феодора, молилась о его упокоении и спасении в мире грядущем.

Глава XIII. Псков

В заботах и походах уходил в прошлое 6746 год и наступал 6747 год от Сотворения мира (февраль 1238 — март 1239 года от P. X.). Уже в марте князь Александр с полками и молодой женой возвратился в Новгород. После Пасхи, что встречали еще на снегу 27 марта, учинили свадебный пир еще больший, чем в Торопце. А уже во второй половине апреля, как потеплело, стаял снег, прошло половодье и оттаяла земля, князь двинулся в новый поход в ладьях и в насадах через Ильмень-озеро на реку Шелонь. В этот раз взял с собой не только воев, но и несколько сотен добрых плотников. Поднявшись к верховьям Шелони, до впадения в нее речки Дубенки, новгородцы срубили и поставили град на рубежах с Псковской и Смоленской землей, Назвали его Городцом. Надо было крепить новгородскую землю и готовиться к новым набегам литвы. Да и от псковичей, что дружили с немцами, тоже можно было ожидать пакости. Недобрые вести приходили из Пскова. Потому на Шелони заложили еще несколько малых градов: Опоку, Высокое, Вышегород, Кошкин городок. Окрест стояли дремучие леса, полные дикого зверья. Реки были богаты рыбой и бобрами. Новгородцы валили, шкурили, тесали окрестный лес. Одновременно с напольной стороны копали рвы, над которыми клали и ставили клети, засыпая их глиной и камнями, обваловывая снаружи глиной, землей и дерниной. Так строили вал. По валу на нижнем венце клетей клали второй венец, прочно связывая его с первым. Это была уже стена, по верхам которой устанавливали бревенчатые заборола. Там, где ко граду подходили дороги, в валах устраивали проемы и клали ворота. Внутри укреплений воздвигали рубленую часовню или храм, который вскоре освящали попы. Во главе градов князь ставил воевод из числа именитых мужей, оставляя при них небольшое число новгородцев, пожелавших устроить свое хозяйство на новом месте. Всех их князь освобождал на десять лет от податей, мытов и пошлин. Сюда же созывали и селили в предградье смердов, плотников, кузнецов, гончаров, бортников, медоваров, ловчих и другой промысловый люд из окрестных весей и деревенек. Народ охотно съезжался жить сообща к стенам городов, ибо все боялись нахождений и разбоев литвы.