Ордынская броня Александра Невского

Тогда же поздней осенью был изгоном взят и новгородский городок Тесов. Оттуда немецкие вои и эсты двинулись южнее, громя новгородские поселения по реке Луге и до Сабли. Русские купцы и промысловый люд, избиваемые немцами, бежали в Новгород. Конные разъезды немецких воев появлялись уже в тридцати верстах от города. Сюда на берега Волхова западным ветром уже доносило гарь и дымы сожженных русских селений. В сам Новгород вскоре возвратились и наехали «погостить» многие русские из Оденпе. Новгородцы стали вдруг встречать и узнавать на торгу, в храмах и на улицах своих старых знакомцев и соседей, кто оставил Новгород десять-двенадцать лет назад, убежав от князя Ярослава Всеволодовича вместе с посадником Внездом Воловиком. Те везде чувствовали себя уверенно, вели разговоры с новгородским людом о порядках в Оденпе и во Пскове, подбивали новгородцев не принимать к себе суздальских князей, а принять оденпского князя Ярослава Владимировича. Кто-то соглашался с ними, кто-то спорил до хрипоты, а то и вступал в драку. Образовались враждебные партии, что стали сходиться на кулаках на Великом мосту, на торгу и у Святой Софии. Многие уже готовились взять в руки мечи и секиры. В Новгороде Великом опять вспыхнули которы, наступило время давно забытых распрей и смут. Так заканчивался 6748 год от Сотворения мира.

* * *

А у самых западных рубежей Руси полыхала война с монголо-татарскими ратями. Уже был взят копьем Владимир — столица Волыни, а население его перебито или полонено. Следом Батый пришел к Галичу и овладел им. В боях за город погибло до двенадцати тысяч русичей. Но все же большая часть населения Галицкой и Волынской земель укрылась в труднопроходимых лесах и в предгорьях Карпат. Никакой помощи от князя Даниила Романовича галицкие русичи так и не получили. Подогреваемый советами пленного киевского воеводы Дмитра о том, что в землях угров собираются большие, сильные рати и о том, что татары надолго задержались на Руси, давая своим врагам собраться и объединиться, Батый решил начать поход в страны Европы, подвластные римскому престолу.

Монголо-татары вторглись в земли Центральной Европы на пространстве от Восточных Карпат и Буковины до среднего течения Западного Буга. Монгольское войско разделилось на четыре больших рати. Первая — под рукой Субутдая-багатура и Кадана ушла на юг от Галича и, разорив земли Понизья, вторглась в Венгрию через Яблоницкий перевал. Вторая во главе с самим Батыем, прошла двумя потоками через Верховинский хребет по Торунскому и Среднему Верецкому перевалам (через Нижние Ворота) и вышла на простор в долину реки Тисы. Третья, огибая Карпаты, ушла на Волынь и, взяв град Люблин, вторглась в Польшу. Четвертая рать во главе с Хорду — родным братом Батыя, прошла долиной Буга к Висле и стала громить польскую Мазовию. Тевтонские рыцари и воины из Хельмно, Торуни и Мариенбурга двинулись на помощь польскому князю Конраду Мазовецкому. Все это обеспокоило ливонских немцев. Копыта степных коней уже гулко стучали по дорогам и полям латинских королевств — Венгрии и Польши. В апреле 6749 года (1241 г. от P. X.) Батый и Субутдай разгромили венгерско-хорватское войско при Шайо и у Буда-Пешта. В сражениях с монголо-татарами погиб венгерский король Бела. Татарские рати подступили к Эстергому — столице Венгрии. В Малой Польше монголы нанесли сокрушительное поражение польским ратям под Сандомиром и Хмельником, а оттуда вышли к Кракову и Калиту. Тевтонский орден, Чешское королевство, маркграфство Моравия, герцогства Австрия и Штирия, земли Каринтии, Зальцбурга и Фриуля, да вся Священная Римская империя германской нации были в полной панике и растерянности.

Глава XVI. Врата, ведущие в каменный храм

Мальчик рос безотцовщиной. Рос так, как растет полынь за двором смерда на околице сельца. С младенческих лет не чувствовал он на своей голове теплой и большой отцовской длани, готовой оборонить его от несправедливых придирок старших. Дядья, когда обращались к нему, то называли его каким-то обидным прозвищем Нечай. Родной дед, часто с укором глядя на его шалости, брался за кнут и, качая седой головой, укоряя внука, с горечью говорил:

— Э-эх! Вот ужо задам ти, выблядок!