Ордынский волк. Самаркандский лев

Но жизнь продолжалась, и надо было продолжать воевать. После долгих уговоров и штурма Тимур наконец-то взял Мордин. Тут к нему пришла счастливая весть из Султании: у его младшего семнадцатилетнего сына Шахруха родился первенец, мальчик. Его назвали Улугбек, что означало «великий и старший бек».

– Воистину, Бог берет и Бог дает, – узнав о рождении еще одного внука, сказал Тимур.

Мог ли он поверить, если бы ему сказали, что этот его внук и впрямь станет великим, только не полководцем, не кровопийцей, не убийцей многих тысяч людей, а звездочетом? Астрономом! Возможно, ведь тяга к наукам была и у самого Тимура. Просто ему некогда было углубляться в эти науки, и все ограничивалось «умными» беседами с придворными учеными. Война и борьба за власть забирали все силы государя.

И вновь крепости – Хамид, Алатаг, Авник. С ним шли его сыновья – Мираншах и Шахрух, его многочисленные внуки, первыми из которых были сыновья Джахангира – Мухаммад Султан и Пир Мухаммад. Больше других Тимура измучил даруга крепости Авник – Миср. Многократно он обещал сдать крепость, потом нарушал обещания, потом начинался штурм, и Миср посылал к Тимуру своих родных и близких, включая сына и старуху мать, но сам выйти боялся и ворота не открывал. Тимур нервничал, но ждал – не хотелось оставлять под мощной крепостью тысячи убитых солдат. И вновь приступал к подкопам и штурмам. Все закончилось сдачей крепости, позорным выходом даруги Мисра, который измазал лицо землей и просил десятилетнего Мухаммада Султана Мирзу заступиться за него.

Тимур хоть и лишил Мисра всех привилегий, но простил его.

– Увезите его в Самарканд – с глаз долой, – сказал государь.

В Самарканде у него уже были целые поселения разжалованных султанов, шахов и даруг, их многочисленных семей, свезенных сюда с половины Азии, словно это был диковинный зоопарк, разве что жили они не в клетках, а в своих домах. Пред зорким оком государя. Ведь за ними следили! Так ему было спокойнее. Жили и трепеща ждали своей судьбы. Шаг влево, шаг вправо, придут люди грозного Тимурленга и перережут глотку тебе и твоим близким. Сюда, под Авник, к Тимуру прибыл из Самарканда Хаджи Сайф ад-Дин. Выразил соболезнования о смерти сына. Сайф ад-Дин сам хоронил Умаршаха, которого воспитывал, как и Джахангира, наравне с его отцом. Друг и полководец Тимура сказал, что в столице все спокойно, все благоденствуют и наслаждаются, и тюрк, и таджик, и все молятся о здоровье государя.

Это успокоило Тимура.

Но вскоре пришли и дурные вести – в далеком Гурджистане поднимают голову христиане-грузины. Они оправились после прежних походов государя на Кавказ и вновь утверждают свою ересь.

Тимур решил идти в Закавказье с целью газавата – священной религиозной войны. (Газават и джихад – синонимы.)

Была и новая радость: в начале осени 1394 года у сына Шахруха родился второй сын – Ибрахим Султан. Это рождение стоило отметить новой войной против неверных, во славу Аллаха, который хоть и взял у него любимого сына, но подарил сразу двух внуков. Двух наследников его будущей великой империи. А в том, что он создает именно таковую, Тимур уже не сомневался.

Но вначале он должен был устроить великий той. (Той – торжественный пир, часто употребляемый в источниках термин.) И не только по случаю рождения внука Ибрахима Султана. Тимур решил сделать в свое отсутствие правителем Самарканда сына Шахруха. Почему не Мираншаха? Тут все просто. Мираншах, как более опытный правитель и военный, занимался управлением в южных провинциях молодого государства Тимура и прикрывал Шираз, который получил в наследство сын погибшего Умаршаха – Пир Мухаммад Мирзо. А молодой отец Шахрух, которому только что исполнилось восемнадцать лет, пусть управляет в Самарканде.

По пути на Кавказ эмир Тимур наставлял его:

– Когда будешь дома, сын мой, то не забудь сразу осведомиться о положении населения. Во-вторых, в богобоязненности и богослужении будь совершенен. Во всех областях, когда назначаешь в канцелярию начальников и даруг, назначай только богобоязненного, искреннего мусульманина, а не такого человека, который причиняет насилие мусульманам. А ежели увидишь, что тот причиняет насилие и вера его хороша только на словах, то такого не оставляй живым. Будь и жесток и справедлив одновременно, сын мой, и дело пойдет, поверь мне.

Вместе с Шахрухом он отправил домой и весь свой гарем. Ему предстояли переходы через горные перевалы и кровавые битвы с неверными горцами. Там женщинам делать было нечего.