Орел и Дракон

— Достал ты меня своей болтовней! — заорал он так, что все вокруг обернулись и норвежцы от своих костров повернули к ним головы. — Ни днем ни ночью покоя нет! Нам завтра биться, а он гундит и гундит! Проваливай, пока цел, а то голову оторву!

Почти пинками он вытолкал монаха за линию норвежских костров и спровадил в темноту, ругаясь всеми словами, которые знал. Норвежцы смеялись, глядя на это, а Рери выразительно отряхнул руки и пошел прочь.

— Жалко сталь об него портить… — бормотал он по дороге. — Достал со своим милосердным богом! Слово он, Мудрость и Свет! Будто мы за богом сюда пришли, своих дома осталось мало!

— Правильно, туда ему и дорога, — даже сказал кто-то из норвежцев. — А кто этих лысых много слушает, кончает плохо — тут разучишься воевать и станешь, как эти франки, рохлей и разиней. Ну их совсем!

Глава 6

Ночь прошла спокойно для всех, кроме Рери. Зная, что в случае чего его немедленно разбудят, он пытался спать, но не мог — мешало нервное возбуждение. В эти тихие ночные часы решалась его судьба, судьба рода. Если Хериберт не обманет, дойдет до Харальда и передаст ему что нужно, если Харальд и Вемунд примут правильное решение и сумеют сделать все, что задумано… У них девять сотен человек, они должны справиться с этим Асгейром, который засел в монастыре Сен-Рикье. Хериберт говорил, что там внушительная каменная стена, но почти с двукратным преимуществом Харальд и Вемунд должны ее одолеть!

И что будет потом? Рери понимал, что оказался со своими людьми в ловушке. Если на рассвете Харальд нападет на норвежцев в Аббевилле, те, естественно, будут ждать, что Рери со своей дружиной их поддержит. Едва ли они спросонья сумеют распознать в нападавших тоже людей из Смалёнда, и в этом — единственная надежда для Рери и его дружины. И как быть? Разумеется, сражаться против своих Рери не собирался. Но если они будут бездействовать или попытаются напасть на норвежцев с тыла, те быстро поймут, что их обманули. А для того чтобы нанести врагу настоящий урон, у Рери слишком мало людей.

Оставалось одно: при первых признаках тревоги попытаться скрыться. Это был бы прекрасный замысел, если бы не норвежцы, стан которых отрезал смалёндцев от реки и полей. Они сейчас были зажаты между стеной каструма и норвежцами. Рери, при всей своей решительности, был еще слишком молод и неопытен, чтобы принять правильное решение. Решать предстояло самому, и на его совести были жизни пятидесяти шести человек, которые доверились молодому конунгу. Он не имел права так глупо погубить их почти в начале похода.

Время шло, а что делать, оставалось неясным. Сражаться было бы легче. Мелькала соблазнительная мысль выйти на битву с норвежцами и гордо погибнуть, как Гуннар и Атли из любимой Ингваром конунгом старинной песни, но эту возможность Рери оставил на самый последний случай. Золотого Дракона он даже еще не видел, не говоря уж о Южной Ютландии, в которую торжественно пообещал вернуться на поминальном пиру дяди. А значит, умирать ему еще рано.

Еле-еле начало светать, когда из мрака черной птицей выпорхнула знакомая фигура. Хериберт сел на землю рядом с Рери и тяжело вздохнул.

— Что? — Рери мгновенно вцепился в руку бенедиктинца и сжал. — Ты был там? Ты говорил с моим братом?

— Я был, я говорил. Все уже кончено, — с оттенком печали ответил тот. — Я проводил ваших людей к Сен-Рикье и даже сам был вынужден показать им тайный ход в обитель. Они напали на тех норманнов одновременно изнутри и снаружи. Совесть моя говорит мне, что я повинен в смерти людей, пусть это язычники и разбойники, но все же… Одно меня немного оправдывает: ты обещал освободить моих бедных братьев, а те люди не обещали… Я предупредил твоего брата о твоем обещании и просил его не убивать бедных христиан, которые томятся в плену. Он обещал и, как я смог разглядеть в темноте, исполнил обещание. Мне дали лошадь, иначе я не успел бы к тебе так скоро.

С души Рери упал огромный камень, и от облегчения он шумно вздохнул. Но тут же снова нахмурился:

— А мой брат Харальд не пострадал?

— Нет, насколько мне известно.

— А он дал тебе какое-то подтверждение… что ты говоришь правду?

— Он ничего мне не дал. Но его человек, с которым он обо всем советовался, сказал, что Хильда была бы тобой довольна. Ты, верно, знаешь, кто такая Хильда?

— Да. — Теперь Рери чувствовал, что может верить. — И что сказал Харальд… обо мне? О нас? Что нам делать, когда они нападут?

— Об этом они ничего не сказали. Тот человек, что упоминал Хильду, спросил, как ты будешь выбираться, а твой брат ответил, что ты уже не мальчик и знал, на что идешь. Он сказал, что ты догадаешься сам, как тебе спастись.

— Я догадаюсь, — надменно ответил Рери. Ему уже казалось стыдно надеяться на других — и в самом деле, он не мальчик, чтобы кто-то его спасал!