Орел и Дракон

— Я полагал, что ты нападешь на норвежцев с тыла и тем поможешь нам, — с досадой поправился Харальд. — У тебя было достаточно людей, чтобы вступить в битву. А ты почему-то сбежал, и мы потеряли больше сотни убитыми.

— Ты хочешь поставить мне это в вину? — Рери сердито упер руки в бока. — Никто не назовет меня трусом после того, что я сделал. А в каструм я ушел для того, чтобы не попасть в заложники к норвежцам. Тогда тебе пришлось бы с ними договариваться. Кстати, от них кто-нибудь остался?

— Человек сто пленных в Сенрикене и человек двести здесь. Мы загнали их в угол, им пришлось сдаться. Вемунд следит, как у них забирают оружие. Думаем пока подержать их в тамошнем святилище — из-за этих стен им не просто будет выбраться, а у ворот мы поставим хорошую стражу.

— А их конунги?

— Асгейр конунг убит еще там, в Сенрикене. Из двух здешних конунгов один ушел за реку с полусотней людей, второй со своими людьми сдался. Ты бы видел, какую мы там взяли добычу! Одних золоченых чаш штук двадцать!

— Кто ушел? Рыжий такой, толстый? — перебил его восторги Рери, которого это пока занимало больше, чем перечень добычи.

— Нет. Кажется, он был не рыжий. Но я под шлемом не сильно разглядел. Тебе лучше знать, ты ведь с ними знаком. Так до чего ты договорился с местным хёвдингом?

— Выкуп сто фунтов серебром.

— А фунт — это сколько?

— Это сколько? — Рери в свою очередь обернулся к Хериберту, и тот пояснил:

— Со времен императора Карла Магнуса в фунте считают двести сорок денариев.

— В эйрире будет примерно двадцать денариев, — дополнил Орм, благодаря торговым поездкам знакомый с монетным счетом.

— Без тебя знаю, — отмахнулся Харальд, нахмурившись и пытаясь произвести в уме подсчет. — Это будет… где-то полторы марки, что ли12?

— Чуть побольше, — подтвердил Орм.

— А сто фунтов — это сто шестьдесят марок! — подвел итог Рери, стараясь сохранять невозмутимость, но в голосе его невольно прорывалось ликование.

На одну марку можно купить рабыню или две коровы. И десять-двенадцать марок в год стоит содержание хорошего воина — еда, одежда, оружие. Даже без битвы, одними разговорами, он взял стоимость огромного стада из трехсот с лишним коров, целой толпы из полутора сотен молодых рабынь или наемного отряда в шестнадцать приличных бойцов на целый год! Правда, такие весомые разговоры удается вести только тому, у кого за спиной хорошее войско, но все же!

— Ты обещал освободить моих братьев, — напомнил Хериберт.

— А как же! — довольный Рери на радостях даже хлопнул монаха по плечу. — Я еще молодой, у меня от старости память не отшибло. А ты здорово помог нам, и я охотно подарю тебе твоих людей.

— Пусть забирает. — Харальд, тоже довольный, милостиво махнул рукой. — Все равно от этих долгополых толку мало. Там стариков половина, а молодые все слабосильные какие-то. Ни на каком рабском рынке за них много не выручишь.

— А что это он снова с тобой? — усмехнулся подошедший Вемунд. — Ты нашел себе нового воспитателя? Рери, как я рад, что ты невредим!

Харсир с радостью обнял юного конунга и похлопал его по спине.

— Я знал, что удача и здесь от тебя не отвернется. Уж у кого она есть — это видно во всем.

— Видно… Я видел фюльгью, — вдруг признался Рери. — Там, у ворот, пока наши бежали, норвежцы стреляли, и я думал… Белая женщина тронула меня за руку и велела идти в каструм, сказала, что уже пора. Я думал, что меня сейчас убьют. Ведь фюльгья приходит перед смертью.

— Это была твоя судьба, а она приходит не только перед смертью, но и в самые опасные, переломные мгновения. — Вемунд стал серьезным. — Ты уверен, что видел ее?

— Конечно, видел. А потом она исчезла.

— Возможно, это был ангел Господень, посланный к тебе, чтобы уберечь твою жизнь и дать возможность спасти и душу, — сказал вдруг Хериберт. — Я ведь не просто так поверил в тебя, Хрёрек. Ночью перед тем, как вы пришли в Сен-Валери, я видел во сне святого Валерия, основавшего нашу обитель двести лет назад. Он сказал, что придет юный варвар, король из заморской страны, и что я должен буду сопровождать его и стремиться обратить его душу, потому что вместе с ним я смогу спасти от погибели многие города и далекие земли, о которых мне сейчас и неведомо.

— Да вы все здесь духовидцы, как я погляжу, — насмешливо произнес Харальд. — А что до меня, то я бы предпочел поскорее увидеть хотя бы такую малость, как сто шестьдесят марок серебра. Впрочем, мы и сами не с пустыми руками пришли, правда, Стюр?