Читаем Орел или решка? полностью

Орел или решка?

Они переносят ее через ступеньку в церковь, а затем – из-за старого неровного каменного пола – продолжают нести ее по проходу, как в паланкине. Я, конечно, вижу похороны первый раз в жизни, но вряд ли они все проходят именно так.

Когда мы следуем за ними, начинается органный концерт. Девяностодвухлетняя Дорис играет «Останься со мной». Орган не настроен. Как опытный органист, дедуля перевернулся бы в могиле, если бы его уже похоронили. Я ожидал, что мама украсит интерьер церкви изображением голубей, но единственная новая деталь – это большая фотография дедули в рамке, расположенная в передней части церкви, чтобы прихожане могли вспомнить, чьи похороны они посещают на этой неделе. Эту фотографию сделал я, когда мы собирались в ущелье Чеддер на пятидесятилетие свадьбы бабули и дедули.

Я с трудом сдерживаю слезы.

Иду по проходу, чувствуя, что брюки задрались выше лодыжек. В дедулином костюме я почти не могу двигать руками и даже свободно дышать. В толпе незнакомцев замечаю несколько знакомых лиц. Тут присутствует один дальний родственник, который каждое Рождество дарит мне ежедневник на прошедший год, и еще один, который всегда забывает, как меня зовут. Судя по их виду, любого из этих двоих могут похоронить на следующей неделе. Джефф ужасно бледен и выглядит плохо – по-видимому, уже беспокоится по поводу приема пищи в публичном месте. Карен одними губами произносит: «Крепись, Джоши», – обращаясь ко мне со своего места в дальнем конце скамьи. Викарий стоит за кафедрой, проверяя свои листочки с записями, и, клянусь, отворачивается, как только ловит мой взгляд. Я думал, что теперь, когда я дружу с Хесусом, он, возможно, изменил свое отношение ко мне. Очевидно, нет.

Пока бабуля обходит церковь, чтобы поблагодарить всех, кто пришел, я сажусь впереди рядом с мамой. Она опускает голову и тихо произносит молитву.

Дядя Питер и его дети сидят в заднем ряду. Все в темных очках.

– Как дела? – спрашивает Питер, пожимая мне руку.

– Могло быть и лучше, – говорю я.

– Скажи своему отцу, что он должен мне мой выигрыш. Я поставил деньги на твоего дедушку на вечеринке по случаю твоей помолвки. Не могу поверить, что дедушка умер. С него пятьдесят фунтов.

В углу церкви папа бьет кулаком в воздух – по-видимому, «Сити» сравнял счет. Он не будет так счастлив, когда поймет, что скоро потеряет свой выигрыш.

Почему никто не выглядит расстроенным?

Берил все еще жалуется, что ей ничего не видно, поэтому носильщики перемещают ее снова и снова, пока она не занимает лучшее место в церкви и теперь загораживает обзор мне. Трое мужчин из похоронного бюро быстро вспомнили, почему они предпочитают работать с мертвецами. Наконец, пыхтя, они возвращаются на улицу, чтобы принести гроб.

Когда импровизация Дорис внезапно обрывается, мама подает знак, что пора включить музыку. Мэдлин, выполнив свой долг у дверей, теперь отвечает за стереосистему.

Бабуля присоединяется к нам на скамье, и шум приглушенных голосов замолкает. Из динамиков рвется песня «Улыбайся» Нэта Кинга Коула. Викарий жестом велит всем встать, и я почти жду, что Берил сейчас тоже поднимется со своего инвалидного кресла.

Слушаю песню и смотрю на фотографию дедули, представляя, как он подмигивает мне. Смешно, но я думаю о батончике «Тоблерон», который так и не смог ему подарить. Я больше не могу сдерживаться и содрогаюсь от рыданий.

Это случилось. Это и правда случилось.

Я не хочу с ним прощаться.

С тревогой оборачиваюсь, ожидая увидеть, как внесут гроб, но его все нет. Когда мы подходим к концу второго куплета, я понимаю, что что-то пошло не так. Все озираются по сторонам, но ничего не происходит. Им лучше поторопиться: песня длится всего три минуты.

– Джош, пойди проверь, в чем там дело, – шепотом просит мама. Ее глаза тоже полны слез.

Иду обратно по проходу, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие. Когда я выхожу на свежий, прохладный воздух, мне требуется мгновение, чтобы сообразить, что произошло.

Катафалк больше не припаркован снаружи.

Носильщики бегут вниз по дороге.

Они бегут быстро.

Гонятся за эвакуатором.

За эвакуатором, который увозит катафалк.

Катафалк, в котором все еще стоит гроб.

Я слышал о сбежавших невестах, но это, должно быть, первый раз, когда мертвец сбегает с собственных похорон. Пока сотрудники похоронного бюро занимались коляской Берил, чрезмерно усердные эвакуаторщики решили отбуксировать катафалк, припаркованный в неположенном месте.

Нэт Кинг Коул звучит у меня в ушах. Я начинаю улыбаться сквозь слезы. А потом меня разбирает хохот.

До самого конца дедуля все еще пытается убежать от людей, общественных мероприятий и церковной службы.

Я машу на прощание грузовику.

И дедуле.