Орел пустыни

Он сразу откатился в сторону и принялся извиняться, но смолк, когда Зимат расхохоталась. Ее веселье оказалось заразительным, и Джон начал хохотать вместе с ней, да так, что на глаза ему навернулись слезы. Наконец они успокоились, сидя рядом и пытаясь отдышаться.

– Я рад, что ты попросила меня прийти, – сказал Джон, когда они окончательно успокоились. – После нашего поцелуя мне показалось, что ты больше не хочешь меня видеть.

Зимат посмотрела на него и тут же отвернулась.

– Я боялась. Никогда прежде я не целовалась с мужчинами.

– Я никогда не целовал женщину.

– А как же английская девушка?

– Я солгал.

– Так я и подумала. Я чувствовала, как у тебя дрожали колени. – Зимат повернула к нему лицо. – Скажи мне, Джон: что ты видишь, когда смотришь на меня?

Джон посмотрел на Зимат, очертания ее лица лишь слабо прорисовывались в темноте, а глаза казались двумя черными озерами.

– Я вижу красивую женщину, самую красивую из всех, что когда-либо встречал.

Зимат отвернулась.

– И все?

– Нет. – Джон протянул руку и нежно коснулся ее подбородка, чтобы снова повернуть лицо к себе. – Я вижу щедрое сердце; ты добра даже к своим рабам. И я вижу гордую женщину, которая испытывает страх. Ты хочешь чего-то большего, чем предлагает тебе жизнь, но боишься это взять.

– Да. – Зимат энергично кивнула. – Но откуда ты знаешь?

– Потому что я испытываю такие же чувства.

Зимат придвинулась ближе и теперь почти касалась Джона.

– Теперь я не боюсь.

– Как и я. – Джон взял ее за руку.

– У тебя шершавые руки.

– А твои нежные, как лепестки розы. – Джон поднес ее руку к губам и поцеловал.

Зимат захихикала.

– Ты промахнулся. – Она наклонилась и поцеловала его.

Губы Зимат были влажными и нежными, а дыхание свежим.

Джон закрыл глаза, у него закружилась голова, но уже в следующее мгновение он отодвинулся.

– Но я франк. Ты уверена?

– Именно поэтому я и уверена. Ты видишь меня такой, какая я есть. Ни один мужчина нашего народа никогда не посмотрит на меня, как ты.

Зимат протянула руки и прижалась к Джону, он начал целовать ее губы, и они приоткрылись. Он обнял ее, еще сильнее прижал к себе и теперь чувствовал изгибы ее груди. Его руки скользнули вниз и коснулись ягодиц. Зимат ахнула.

– Извини, – пробормотал он. – Я не хотел…

– Нет, не останавливайся. – Зимат взяла его руку и положила себе на грудь.

Джон продолжал жадно ее целовать, а другой рукой нежно уложил на солому. Теперь он целовал ее щеки и шею. Затем распахнул халат, обнажив грудь с напряженными темными сосками. Он взял один из них в рот, и Зимат тихо застонала. Джон погладил ее ногу, потом приподнял халат и коснулся внутренней поверхности бедра. Она протянула руку, чтобы остановить его.

– Я должна остаться девственницей.

– Я… я понимаю, – ответил Джон, голос которого наполняла страсть.

Он отстранился.

Но Зимат снова притянула его к себе.

– Но из этого не следует, что мы должны останавливаться. Мы можем делать другие вещи.

Джон спал на сеновале рядом с Зимат, которая положила голову ему на грудь. Она пошевелилась и прижалась к нему еще сильнее, и Джон улыбнулся. Снаружи донесся громкий крик, и Джон открыл глаза. Сквозь узкие щели в досках потолка пробивался дневной свет.

– Что это было? – удивленно спросил Джон.

Зимат проснулась и села, натягивая халат на обнаженные плечи.

– Йа аллах! Уже светло. Мне нужно идти. – Она завязала пояс халата и направилась к лестнице, но застыла на месте, когда тишину нарушил пронзительный крик.

– Что-то случилось, – сказал Джон, вставая и надевая халат. – Я проверю, что происходит – тебя не должны увидеть.

Зимат кивнула, Джон поспешно спустился вниз, приоткрыл дверь и осторожно выглянул наружу. Большая часть домочадцев столпилась у колодца, находившегося всего в двадцати футах от двери конюшен. Басима стояла на коленях, закрыв лицо руками. Айюб и Юсуф о чем-то тихо разговаривали.

– Что случилось? – спросила Зимат, подходя к двери и выглядывая наружу.

Джон покачал головой:

– Я не знаю.

Басима продолжала рыдать.

Зимат повернулась к Джону:

– Если мы покажемся вместе, нас увидят. Ты иди первым. А я выберусь, когда будет безопасно.

– Я тебя еще увижу?

Зимат одарила его ослепительной улыбкой.

– Да. Иди.

Джон вышел из конюшни и едва не столкнулся с Тураном, который шел в сторону колодца.

– Смотри, куда прешь, франк! – взревел он, оттолкнув Джона в сторону, и уже собрался идти дальше, но обернулся и, внимательно взглянув на Джона, снял с его туники стебелек сена и покрутил его между пальцами. – Что ты делал в конюшне, раб?

– Я… я иногда там сплю, – солгал Джон. – Там прохладнее, чем в моей комнате.

– Хм-м-м, с другими животными. – И Туран зашагал к колодцу, а Джон последовал за ним.

– Прошлой ночью было темно, – говорил Айюб Юсуфу, когда к ним подошли Джон и Туран. – Может быть, она оступилась и упала в колодец.

– Может быть, – сказал Юсуф.

Заметив Турана, он прищурился.

– Что случилось? – спросил Туран.

Айюб положил руку Турану на плечо.

– Мне очень жаль, сын. Твоя жена, Саида… Она мертва. – Басима зарыдала еще громче, и в этот момент громко закричал петух, возвещая наступление рассвета.

– Как? – спросил Туран.