Оренбург

Рабочие города включились в движение многостаночников и овладение смежными профессиями. На ПВРЗ уже к октябрю 1939 года было 23 многостаночника и 35 смежников. На всех предприятиях росли ряды стахановского движения. Только на швейной фабрике трудилось 1714 стахановцев и 309 ударников[382].

Девушки Оренбуржья овладевали мужскими профессиями, становились машинистами (Т. Виноградова, В. Гадыбина, М. Доценкова, П. Хажателова), токарями, шоферами. Это движение имело особенно важное значение накануне Великой Отечественной войны.

В годы третьей пятилетки в Оренбурге возросла выработка электроэнергии электростанцией «Красный маяк». Если в 1935 году она давала 6,3 миллиона киловатт-часов, то теперь — около девяти. Рос и жилой массив города, ширились его улицы и территории. Возводились новые школы, детсады, ясли. Завершилось строительство Дома Советов, который строился по проекту архитектора И. Виноградова. К этому времени в Оренбурге проживало 173 тысячи жителей.

В 1937—1938 гг. горсовет большое внимание уделял борьбе с «врагами народа» и не решал многие насущные вопросы жизни и быта той части города, в которой проживали рабочие. Район новостройки совершенно не освещался, а на его территории проживали железнодорожники, которые возвращались домой в ночное время. Плохо обстояло дело со снабжением этого района водой. Здесь не только не было водопровода, но и редко встречались водозаборные колонки, поэтому некоторым жителям приходилось очень далеко ходить за водой. В районе существовал всего лишь один дежурный магазин, в котором велась торговля галантерейными товарами, но часто не бывало хлеба[383].

В годы третьей пятилетки индустриальный Оренбург шагнул вперед. Однако сложившаяся административно-командная система препятствовала более широкому и более яркому развитию соревнования, проявлению инициативы, насаждала идеологию бездумного исполнительства и подозрительности, занимаясь поисками вредительства.

Л. И. Футорянский Репрессии 1927—1938 годов

О наметившейся политической оппозиции сталинщине свидетельствует распространение в Оренбурге стихотворения, приписываемого Есенину, — «Послание Демьяну Бедному», в котором критиковались существующие порядки. Его переписывали и передавали из рук в руки. Под влиянием этого стихотворения часть молодежи вышла из комсомола.

В 1927 году в Оренбург стали прибывать высланные в судебном и административном порядке. Первая партия насчитывала тогда 160 человек. В обстановке безработицы в городе проблема трудоустройства ссыльных была чрезвычайно острой. Решить ее должен был комитет помощи заключенным (тогда еще существовали такие объединения). Но судьба высланных волновала местную власть недолгое время. Скоро ситуация начала меняться.

Вскоре в Оренбурге началась кампания по закрытию церквей, мечетей, кирх, костелов, синагог, молитвенных домов с немедленным снятием колоколов и передачей их в фонд индустриализации, а зданий — под клубы и школы. Как свидетельствуют протоколы общих собраний, эта кампания проводилась «согласно наказу горсовета»[384]. А позднее, когда прошла серия собраний по предприятиям и кварталам города, где принимались соответствующие решения, горсовет заявил, что осуществляет столь необходимую меру «под давлением масс»[385]. Так было сказано в решении Оренбургского горсовета 3 февраля 1930 года.

Сохранившиеся подписные листы собраний, на которых решались вопросы о закрытии Нового собора, Воздвиженской, Петропавловской, Дмитриевской, Богословской и Михайловской церквей, а также об упразднении по докладу Рафикова мечети в поселке Карачи[386], говорят о том, что решения не всегда принимались единогласно. Так, в хозяйственном цехе Главных железнодорожных мастерских результаты голосования были таковы: за ликвидацию церквей выступило 45 человек, против — 13, воздержалось— 13[387].

Закрытие церквей лишало людей возможности отправления культа, нарушало права верующего населения. Разрушение кафедрального собора в центре города — факт дикого вандализма.

В 1930 году в Оренбурге проживало уже 7000 лишенцев (тех, кого лишали избирательных прав). На 2-й Оренбургской городской конференции ВКП(б), ссылаясь на продовольственные трудности, была дана команда: «не кормить классового врага»[388], то есть лишить «врагов народа» продовольственных карточек. Об этой задаче говорилось не раз на различных заседаниях. Вскоре было снято с довольствия 12 процентов населения города[389]. Когда же потребовалось жилье для авиашколы, то лишенцев выселили из домов и квартир в двухдневный срок[390].