Оренбургский владыка

Находясь на фронте, далеко от Питера, Дутов даже представить себе не мог, насколько остра и трагична была здесь схватка, как подло предавали друг друга люди. В том числе близкие. В воздухе плавал запах гнили и крови.

Перед самым открытием казачьего съезда Дутов по аппарату Бодо, напрямую, связался с командиром корпуса. Келлер был одним из трех командиров крупных соединений, которые прислали государю телеграммы, где выражали верность трону и готовность умереть за монархию.

Граф Келлер пребывал в мрачном расположении духа. В армии началась «гучковская чистка» – военным министром сделался еще один сугубо штатский человек [20] – беспардонный, из породы «жирных котов», богатый, крикливый. Сорванные им с мундиров героев генеральские погоны летали в воздухе, как золотые опавшие листья. Чистка затронула весь высший состав армии – от командующих фронтами до командиров бригад.

Александр Иванович Гучков лютовал совершенно откровенно. Хотя и был он по образованию представителем ученых гуманитариев – филологом, окончил Московский университет, – но особой изысканностью и благородной тонкостью языка не отличался, иногда его можно было спутать с каким-нибудь иноверцем-дворником, осваивающим русский мат.

Родному брату энергично помогал Николай Иванович Гучков. Оба были активными масонами. Но суть не в этом, а в резкости поступков, которые совершал старший из братьев, богатый купец и предприниматель Александр Гучков. Он откровенно громил русскую армию, хотя отношение к ней имел не большее, чем к разведению орхидей или заготовке угля в копях Шотландии.

Гучков вообще старался быть на виду и лез во все дыры, какие только замечал. Второго марта он стал военным министром и практически развалил русскую армию. Именно он нанес по ней главный удар, а не немцы и не крикливый адвокат Керенский, как считают некоторые. В военных министрах Гучков пробыл менее двух месяцев, но дело свое сделал. Выдающийся, в общем, был господин. Дутов, правда, на себе это не почувствовал, но зато, как разбивали головы другим, увидел. И ощущал он себя прескверно, жалея тех, с кем безжалостно разделывался Гучков.