Оренбургское казачье войско в борьбе с большевиками. 1917—1920

Южнее Жилой Косы имелось еще небольшое рыбачье поселение – Прорва. Но дальше на юг восточный берег Каспийского моря представляет собой в полном смысле пустыню, без всякого намека на какое-нибудь жилье, без корма, без воды. Даже киргизские аулы здесь попадаются редко.

Расстояние от Жилой Косы до форта Александровск берегом моря исчисляется приблизительно в тысячу верст. Пускаться в такой длинный и неведомый путь в зимнее время, без теплой одежды, не имея никаких запасов продовольствия – ни для людей, ни для лошадей, – без верблюдов, без проводников, казалось равносильным пути на верную гибель.

И действительно, многие беженцы и казаки, дойдя до Жилой Косы и Прорвы, приостановились.

Из Прорвы была сделана попытка двинуться на форт Александровск обычным зимним путем – островами по льду. Но лед тогда еще не установился: его часто ломало и гоняло ветром во все стороны. Часть обозов, направившихся было льдом, вернулась обратно в Прорву.

В некоторых войсковых частях и особенно среди беженцев началось смятение.

Перед всеми грозно стал вопрос: что делать дальше? Впереди пустыня, позади красные. С той и с другой стороны – смерть.

Атаман Толстов с сопровождавшей его английской миссией и преданными ему отрядами смело пошел на юг.

За ним ринулись все верные заветам казачества и делу служения родине, решив лучше погибнуть в дикой степи, чем сдаться на милость красным комиссарам и идти в кабалу к советской власти.

Но часть казаков и беженцев все еще колебались, не зная, что предпринять. Как раз в это время передовые отряды красных неожиданно напали на Прорву и после ожесточенной схватки захватили здесь всех, кто не успел еще выступить на юг или скрыться в морских камышах.

Движение армии по степи совершалось без всякого плана и маршрута. Шли от ночлега к ночлегу, доколе хватало сил у людей и животных. Передвигались кто как мог – на лошадях, верблюдах и волах; верхом, на повозках и пешком.

На всем пути не было ни одного жилья, ни одного деревца, ни одного клочка сена, ни одного колодца с пресной водой.

Многие выступили в поход без всякого провианта, а у кого он и был, то его хватило лишь на первые дни пути.

Для того чтобы развести костры, рубили повозки, вьючные принадлежности, чемоданы, корзины; обрывали сбрую, жгли седла, попоны, одеяла, войлок. Воду добывали из снега; мясо – от убитых и павших животных.

В некоторых отрядах имелся сахар, который казаки грызли для утоления голода и жажды.

На ночлег останавливались прямо в степи под открытым небом, там, где настигала ночь[8]. На беду, погода резко менялась. После оттепелей с дождями неожиданно наступали тридцатиградусные морозы с леденящими ветрами; начинал идти снег, поднималась вьюга, дули степные бураны.

Это был подлинно крестный путь во имя святого дела – служения родине!..

Люди, лошади, верблюды, волы падали от истощения, замерзали от холода, поодиночке, десятками, сотнями. По пути следования то и дело попадались брошенные повозки и вьюки, дохлые животные, замерзшие люди. Многих оставляли в степи полуживыми.

Каждый ночлег был кладбищем. На каждой стоянке оставались мертвыми или умирающими десятки близких людей и дорогих соратников. Помочь, облегчить участь несчастных никто ничем не мог. Большинство офицеров, казаков, солдат и гражданских беженцев совершало поход больными тифом при температуре 40 градусов.

К довершению всех ужасов, свалившихся на голову отходивших бойцов, в степи иногда появлялись алчные, как волки, разбойничьи шайки киргизов-адайцев[9], которые, пропуская мимо крупные партии, нападали на небольшие группы и одиночных отстававших людей, грабили их, убивали или уводили в плен, в крайнем случае – угоняли лошадей и верблюдов.

Эти хищники, хорошо знающие степь, как неожиданно появлялись, так же быстро и бесследно исчезали. Преследовать и ловить их в степи не было никакой возможности.

Путь отхода Уральской армии был поистине путем смерти, которая царила всюду в этой страшной пустыне, вырывая из ее рядов на каждом шагу все новые и новые жертвы…

Навстречу отходящим отрядам пытались выставить от форта Александровск этапную линию, но успели поставить кибитки и выслать в места ночлегов небольшие запасы муки, сена и дров только на протяжении последних 300 верст.

Через месяц кошмарного путешествия по мертвой степи стали прибывать в форт Александровск кучки голодных, больных и обмороженных людей, среди которых было много раненых.

Отсюда их отправляли на попутных судах Каспийской флотилии в порт Петровск для размещения по госпиталям Северного Кавказа.

Общая численность всех дошедших до форта Александровск определялась всего в 3000 человек. Все остальные погибли в пути, как искупительная жертва великого служения родине и казачеству.

Остатки Уральской армии из форта Александровск предполагалось перевезти на отдых в район Петровска. Но как раз в это время[10]на Северном Кавказе начался кризис.

Добровольческая армия генерала Деникина доживала свои последние дни на Кавказе. Уже шла усиленная эвакуация через Новороссийск в Крым и за границу и через Владикавказ в Грузию.