Орфеи реки Невы

Известно, что не менее виртуозно Хандошкин играл на балалайке (концерт, написанный им для этого инструмента, не найден до сих пор), на виоле, на гитаре. Как композитор, он был не менее выдающимся человеком. Писал музыку не только для вышеупомянутых инструментов, но и для фортепиано, а кроме того — оркестровые произведения и, как упоминают современники, целые балеты. Какова судьба этих сочинений? Где находятся ноты? Этого мы не знаем. Как не знаем ни одного его достоверного портретного изображения…

Слава Хандошкина еще продолжала греметь, но карьера его закатилась неожиданно» как неожиданно обрывается талантливая пьеса, оставляя в памяти вспышки удивительных мелодий и счастливых мгновений. И он тоже, как когда-то Максим Березовский, поддался на уговоры Потемкина, отправившись в новую малороссийскую столицу — Екатеринослав — поднимать престиж проектируемой музыкальной академии. Когда прояснилась неудача этой затеи, скрипачу пришлось возвращаться в Петербург. Перерыв в несколько лет, разрыв контрактов пошатнули его дела, да и возраст уже давал о себе знать. Проживая некоторое время в Москве, напротив Страстного монастыря, то есть на месте современной площади Пушкина, где-то в районе знаменитого Сытинского дома, «почетный член» клубов был вынужден объявлять через газету: «У придворного камер-музыканта Ивана Евстафьевича Хандошкина продаются за сходную цену скрипки…»

Стареющий музыкант неоднократно обращался к императору с просьбой о выплате ему пенсии. Годы тянулись долго, выплата денег задерживалась. Наконец Иван Евстафьевич получил депешу о том, что 18 марта 1804 года он может явиться по инстанции за получением объявленного пенсиона. Не знал великий маэстро, что идет на встречу со своей смертью. Он скончался внезапно, в чиновничьем кабинете, куда был вызван, так и не успев получить свою заслуженную пенсию…

«Паралич сердца» случился с ним в возрасте по-тогдашнему очень и очень солидном — 57 лет. Ведь большинству выдающихся его соратников и собратьев по Музе срок был выделен почти в половину этого. А виртуоз он был действительно великолепный, этот основатель русской скрипичной школы. Сколько еще десятилетий в России не будет столь громкого имени и столь популярного мастера игры на сем инструменте. Недаром поэт Д. И. Хвостов со сюйственной ему неуклюжестью, но все же проникновенно и с любовью написал в своей эпитафии:

Прохожий! Здесь лежит Хандошкин — наш Орфей;
Дивиться нечему — у смерти нет ушей…

«ПРИРОДА НЕ ТЕРПИТ ПУСТОТЫ»

Природа не терпит пустоты, сея равно как и жизнь смерти. Но какое же искуснейшее средство к воозживлению и пополнению сей пустой праздности, кроме средства, которое имеет в себе музыка?

Из русского трактата XVIII в.

Отечество мое любезно,

себя согласьем утверди…

Г. Р. ДЕРЖАВИН

Повторим еще раз строки русского поэта Д. И. Хвостова, которого иногда иронично величают «графоманом». Те самые строки, посвященные им скрипачу Ивану Хандошкину:

Дивиться нечему — у смерти нет ушей…

В словах сих скрыто настоящее понимание бессмысленности и страшной безвозвратности смерти, в них чувствуется глубокое проникновение в сущность того, что в обиходе принято называть невосполнимой утратой. Действительно, пока мы помним о былом, пока мы способны восстановить связи, причины и следствия в отечественной истории, пока мы способны докопаться до истины в происшедшем — мы живы. Потеряв все это, человек оказывается в «невесомости», в некоем безвоздушном пространстве, влекомый неожиданными дуновениями самых легких и невинных исторических ветров и течений.

Русская музыка, как и всякое другое культурное явление, раскрывает нам облик минувшего. Если ее «не слышать», то прошлое уже не может предстать перед нами цельно, а значит, показать свое истинное лицо.

«Слышать» и даже «слушать» XVIII век нелегко, об этом мы уже говорили. И все-таки российская музыка той эпохи имеет свои преимущества перед западной современницей. Почему? Потому что в России национальные истоки, питавшие новую музыкальную систему, были сильнее в сравнении с любой другой европейской державой. Народные, песенные струи решительно врывались в мелодику, раздвигая рамки неродственных традиций. Этот прорыв играл значительную роль в музыкальном взрыве России начала XIX столетия. Только благодаря этому явлению смог расцвести талант Глинки. Замечательная плеяда композиторов подготовила его приход.

Михаил Иванович Глинка не стал ревнивым продолжателем традиций своих предшественников. Он лишь взял у них все самое лучшее, самое выстраданное. Так музыкальная история распалась на «век нынешний и век минувший».