«Орфей спускается в ад…». Листы скорби художника Доброва

Одна, всегда одна, всегда одна со своими мыслями. Бедная молчаливая Тамара…

Боксы для чесоточных бомжей

| Костромская психиатрическая больница, 2002 г. |

А между тем всем известно, что чесотка заразна. Сколько же нужно иметь в душе любви вообще к людям и, что самое трудное, к отдельным, не очень приятным бомжам, чтобы видеть и в них людей, чтобы и их полюбить.

Никто не мог успокоить этого старика. Двое санитаров пытались связать его – ничего не получилось. И тогда вдруг хрупкая беременная Оля бесстрашно вошла в бокс и сказала: «Дедулечка, давай покушаем». Дед проговорил: «Давай». И стал кушать. «А теперь давай я тебя уложу, мой хороший». – «Давай, укладывай». – «Давай я тебе ручки привяжу». – «Давай, привязывай». – «А теперь я тебя одеялом укрою. Хорошо тебе? Тепло?» – «Хорошо. Почему вчера ночью не приходила?» – «А зачем мне к тебе ночью приходить?» – «Как зачем? Не знаешь, что ли, зачем женщина к мужчине ночью приходит?» – «Ах ты баловник, дедулечка. Ну, спи, закрывай глазки…»

Через две минуты он уже спал. Я был потрясён. Я стоял рядом и думал: «Вот русский народ, вот его менталитет. Не сила, а ласка. Лаской всего можно добиться. И лучше всего это знают и чувствуют простые деревенские женщины». Оля работает в Костромской психбольнице санитаркой, живёт в далёкой деревне, ездит каждый раз на работу 2 часа на автобусе в один конец. А как поёт! Соберутся санитарки в кружок на кухне после всех дел – и запели… Любо-дорого их слушать. От иной песни слёзы так и катятся по щекам. Всё горе своё деревенское в песнях выплачут. Эх Кострома, Кострома. Сердце России…

Отмучился

| Костромская психиатрическая больница, 2002 г. |

– Сашка, Сашка, где же ты был? Я тебя целую неделю искала по всем больницам, – причитала радостно его жена. – Боже мой, избитый весь. Но ничего, теперь я знаю, где ты. Завтра я тебя переодену во всё чистое, принесу покушать чего-нибудь сладкого, что ты любишь. Пирог с яблоками испеку. Сашенька, скажи хоть что-нибудь. Где ты был всё это время?..

Но он молчал и только смотрел на неё широко раскрытыми безумными глазами. А ночью умер.

Это был здоровый крепкий краснокожий (даже какой-то коричневый весь) мужчина. Но после последнего вздоха вдруг стал бледнеть. И через полчаса стал весь бело-голубым. Даже тюремные наколки побледнели и как бы выцвели все.

Я провожал его до морга в Костромской психиатрической больнице. Санитары несли тело на носилках сквозь высокие заросли травы. Высокие берёзы шелестели своими ветвями, словно о чём-то тихо переговариваясь друг с другом. Вечерние тени быстро превратились в тревожные сумерки. «Как всё просто, – подумал я, – жил человек – и вот его уже нет».

Роспись, просиявшая на стене в камере женщин-убийц

| Калининградская психиатрическая больница строгого режима, 2002 г. |

В Калининградской психиатрической больнице в посёлке Прибрежный я начал рисовать в женской тюремной камере. Камера для восьми женщин-убийц, признанных душевнобольными, не привлекла бы к себе особенного внимания, если бы не роспись на одной из стен, которая изображала нисходящую по тропинке с холма Мадонну с младенцем Христом на руках.

В соседней мужской половине досиживал свой срок за убийство жены старик на костылях – художник, который стал вдруг расписывать все стены внутри и бетонные заборы во внутренних двориках для прогулок, как только к нему в руки попали краски. Зная, что в соседней с ним комнате-камере восемь молодых женщин, признанных душевнобольными, сидят за убийство своих младенцев, он в назидание им нарисовал на стене их камеры евангельский сюжет.

Удивительно, как в Евангелии показана роль матери, спасающей своего сына от гибели. В жизни же мы видим совсем иное отношение, порой совершенно обратное тому, о чём говорится в святом писании. Тут мать убивает ребёнка, чтобы он не мешал ей жить. И не только жить, но и доказывать потом в тюрьме друг дружке своё превосходство в силе. Однажды одна женщина так ударила другую, что та упала и головой пробила картонную обшивку стены, на которой была изображена Мадонна с младенцем, и порвала её.

Когда я узнал это, то решил усилить на своём рисунке тот смысл назидания, который вложил уже в неё тюремный художник. Я оживил его стенную роспись на своём рисунке. Я сделал лучи, свет, исходящий от как бы спускающейся в тюремную камеру древней страдалицы со своим младенцем, пытавшимся любовью спасти мир от зла, вражды и гибели.

Сон убийцы в изоляторе интенсивного наблюдения

| Калининградская психиатрическая больница строгого режима, 2002 г. |