Орган времени

Возвращаясь домой в метро, я чувствовал, что тоже немного захмелел. Интересно было чувствовать не совсем свой хмель. Но, в общем-то, я не был слишком пьян, так, чуть-чуть.

Когда, наконец, добрался до дома, усталость от времени начала одолевать меня. «Что-то рано», – подумал я, посмотрев на часы – я был во времени не так уж долго. Может, это алкоголь? Пагубное воздействие пива на человека? Я не помнил просьбу Сергея Степановича понаблюдать за своей усталостью. Хотя, может, и помнил, но мне было все равно. «Ну его! – в пьяном веселье подумал я про Сергея Степановича. – Пусть сам тут мучается, если ему надо».

Впрочем, я не хотел уходить так сразу, решил подождать немного, чтобы притяжение настоящего стало посильнее, и потом с комфортом прокатиться на нем. Как с горки. Ух! Это была, конечно, пьяная мысль и пьяная забава. Ну и ладно.

Я включил телевизор, сел, уставившись в него, и стал ждать.

По телевизору показывали какую-то ерунду, ждать было скучно и довольно тоскливо. Я скучал. Время шло невыносимо медленно, притяжение никак не становилось достаточно большим. Я маялся. «Ну и черт с ним! – в конце концов вспылил я. – Не хочет становиться больше – не надо. Обойдусь и так». Я прикрыл глаза и отправился в настоящее.

Но все же из пьяной шалости я чуть-чуть подтолкнул себя, чтобы получилось это «Ух!». И, если честно, я подтолкнул себя, пожалуй, не чуть-чуть, а сильнее, наверно даже гораздо сильнее, спьяну не рассчитав силы. В общем, настоящее, хоть и немного, притягивало меня, а я еще и помог ему, придав себе лишнее ускорение.

В дверь звонили. Я встал и пошел открывать. Я находился у себя дома, я не был пьян, я был во времени – чувствовал это по присутствию второго себя, для которого это время являлось настоящим. Что же это за время? Куда я попал, вернее, когда я сейчас? Я прислушивался к своим ощущениям, пытаясь понять, пока открывал дверь.

Это произошло практически одновременно: открыв дверь, я увидел Ее; открыв дверь, я понял, что нахожусь в будущем.

Не знаю, что выражали при этом мои глаза – наверно, что-то очень странное, потому что Она даже чуть попятилась от моего взгляда, но все же произнесла, хотя и довольно испуганно:

– Здравствуйте.

– Привет, – как можно более мягко ответил я, стараясь взять себя в руки, и, сделав взгляд спокойным, продолжал смотреть на Нее.

Я знал Ее – да, – но только не помнил, вернее, не мог помнить – Ее знал тот, будущий я, со мной же Она только должна была встретиться когда-то потом, в моем будущем. Как же Ее зовут?

– Проходи, – чуть улыбнувшись, сказал я и посторонился, пропуская Ее.

– Нет, я на минуту, – сказала Она. – Только передать.

Она раскрыла сумочку, висящую на Ее плече, и стала искать там что-то.

– Проходи, – все так же легко, но чувствуя, что готов умереть только за то, чтобы Она вошла ко мне, произнес я. И это чувство было столь же искренне, сколько сильно.

– Да? – Она была в нерешительности. То, что Она хотела найти, никак не попадалось Ей в сумочке. – Ну, разве только на секунду…

Она сделала шаг. Я замер, и – о чудо! – Она вошла ко мне. Я был взволнован. Какое странное расслабляющее возбуждение. Пожалуй, мне стоило немалых усилий сохранять спокойный вид и держаться, как ни в чем не бывало.

– Проходи, – сказал я, показывая Ей на дверь в комнату и словно не было других слов – я чувствовал, что уже в третий раз повторяю это… Нет! Не было! Я забыл все слова!

На этот раз Она не стала возражать, только чуть улыбнулась и последовала моему приглашению. Я вошел за Ней в комнату.

– Садись, – я показал на диван.

Она присела, поставила сумочку на колени и начала опять искать там что-то.

– Не пойму, куда оно делось, – проговорила Она. – А, вот!

Она достала что-то из сумочки и протянула мне.

– Это вам от Лены.

– Мне? – глупо переспросил я и взял то, что Она держала в руке. Это было письмо, конверт с моим именем.

– Это от Лены, – повторила Она. – Оно было вложено в другое письмо, которое пришло ко мне. Там еще была записка, что она точно не помнит вашего адреса и поэтому прислала его мне с просьбой передать.

– Да? – Это письмо совершенно не интересовало меня. Я знал только одно: Она здесь, в моем доме, со мной!

Но нет, не со мной. Я понимал, что еще секунда – и Она уйдет. Уйдет.

Нет! Я не мог… Она не должна… Мы… Нет. Где? Куда подевались все слова? Я должен остановить Ее. Я не могу дать Ей уйти. Но как? Как сделать это? Я лихорадочно пытался найти повод, хотя бы фразу, слово – что-нибудь, чтобы задержать, остановить Ее.

– Ну все, я пойду, – проговорила Она.

Я молчал, совершенно не зная, что сказать, и с ужасом понимая, что все… Все!

Она встала и сделала шаг к двери.

– Вы… – хотела сказать Она, но я невольно прервал Ее, начав говорить всего на мгновение позже.

– Подожди… – сказал я и запнулся, чувствуя, как глупо получилось, и чувствуя, как глупо то, что я хотел сказать.

И вообще все, что я мог сказать, – это глупость и ложь, и все слова ложь, все, что только может быть сказано, – просто чушь и ничто. Она уходит, и, наверно, я больше не увижу Ее никогда. Никогда!

– Нет! – почти выкрикнул я. – Не уходи.