Оргвопрос. Об успешных формах революционной организации

4. Развитие новых типов вооружений, пригодных для использования не только в «большой» войне, но и в гражданских конфликтах (в том числе вооружений дистанционно управляемых и разработанных специально для антипартизанских действий) — при одновременном максимальном ужесточении доступа рядовых граждан к таким видам вооружений, что дает большое преимущество правящему классу. Вплоть до эпохи огнестрельного оружия повстанцам довольно легко было противопоставить (хотя бы на первом этапе) боевому холодному оружию правительства самодельное, бытовое или охотничье холодное оружие, а затем и наладить производство боевого холодного оружия в достаточных количествах. Уже с эпохи огнестрельного оружия для успеха революции требовалось либо массовое распространение такого оружия среди гражданских лиц, либо возможность его легкого захвата в правительственных арсеналах, как показал опыт Американской и всех французских революций. Парижская Коммуна технически оказалась возможной только потому, что у парижан была артиллерия — пушки Национальной гвардии. И, напротив, Декабрьское (1905 года) вооруженное восстание в Москве оказалось относительно легко подавлено только потому, что повстанцы испытывали острейший дефицит оружия и боеприпасов и были вооружены в основном револьверами и охотничьими ружьями, а им противостояли регулярные воинские части с артиллерией. Именно эту ситуацию — когда в руках у рядовых граждан могут быть лишь пистолеты и в крайнем случае охотничьи карабины, а в руках у карательного аппарата какое угодно оружие — и моделирует современное буржуазное государство. Энгельс в свое время предсказывал, что революция будет успешной, когда буржуазия, развязывая для своих захватнических целей войны, выдаст на время войны оружие рядовым гражданам, сделав их солдатами, — и пролетарии получат возможность повернуть это оружие против буржуазии. В 1917 году это предсказание блестяще подтвердилось. Но сегодня, когда буржуазное государство не просто переходит от призывной армии к наемной профессиональной, но и движется в сторону создания частных армий, частных фирм и корпораций секьюрити, эта схема уже не работает.

В «первом мире» вдобавок к этим факторам действует еще и фактор изменения классового состава общества — из-за сознательной деиндустриализации, выноса производящего производства в «третий мир» и, таким образом, превращения всего «первого мира» в одного огромного паразита и эксплуататора всего остального человечества. В таких условиях, естественно, широкие слои населения в странах «первого мира» становятся соучастниками этого коллективного преступления и (пусть и не в одинаковой степени) бенефициариями неэквивалентного обмена с «третьим миром». Даже нынешний мировой экономический кризис не устраняет этого положения (а лишь корректирует его, уменьшая аппетиты рядового потребителя в «первом мире»), поскольку не ликвидирует ни пособия по безработице, ни социальные выплаты, ни другие основные атрибуты Welfare State. Следовательно, не возвращает депролетаризированное население в положение пролетариата, в положение класса, опасного для капиталистической общественно-экономической системы.

Применительно к странам «новой периферии», то есть к территории бывшего Восточного блока, ситуация отягощается еще несколькими факторами.