Ориентализм

ном уровне в его жизни отразилась институциональная жизнь филологии. В своей жизни, однако, он решил оставаться христианином, как и прежде, но только без христианства или с тем, что он называл «мирской наукой» (la * science laïque). Лучший пример того, на что такая мирская наука способна и чего она не может, Ренан дал позже в одной из своих лекции в Сорбонне в 1878 году «Об услугах, оказанных филологией историческим наукам». В этом тексте для нас важно, что Ренан, говоря о филологии, явно держит в уме религию. Так, например, он утверждает, что филология, как и религия, учит нас о происхождении человечества, цивилизации и языка только затем, чтобы пояснить слушателям, что филология не способна дать столь же связный, целостный и позитив** ный образ, как религия. Поскольку Ренан был в своих воззрениях безнадежно историчен и, как он сам однажды сказал, морфологичен, всякому понятно, что единственный способ, каким этот тогда еще совсем молодой человек мог перейти от религии к филологической науке, — это удержать в новой мирской науке усвоенное им из религии историческое мировоззрение. Отсюда * Renan, Ernest. Souvenirs d'enfance et de jeunessen // Oeuvres complètes. Vol. 2. P. 892. Отношение Ренана к религии и филологии подробно рассматривается в дух работа Жана Помьеа: Pommier, Jean. Renan, d'après des documents inédits. Paris: Perrin, 1923. P. 48–68; La Jeunesse cléricale d'Ernest Renan. Paris: Les Belles Lettres, 1933. Есть и более поздние работы, см.: Chaix$Ruy, J. Ernest Renan. Paris: Emmanuel Vitte, 1956. P. 89–111. Также существует и более менее стан дартное описание этой темы в терминах религиозного призвания Ренана: Lasserre, Pierre. La Jeunesse d'Ernest Renan: Histoire de la crise religieuse au XIX" siècle. 3 vols. Paris: Garnier Frères, 1925. Во 2 м т. ра боты (Vol. 2. P. 50–166 and 265–298) содержатся полезные с точки зрения понимания соотношения филологии, философии и науки замечания. ** Renan, Ernest. Des services rendus aux sciences historiques par la philologie // Oeuvres complètes. Vol. 8. P. 1228.

210

«один единственный род занятий кажется мне достой ным того, чтобы посвятить ему свою жизнь, — это продолжать мои критические исследования в области христианства [аллюзия на главный научный проект Ренана по истории и происхождению христианства], используя гораздо более богатые средства, предоставленные мне мирской наукой».* В соответствии со своим постхристианским стилем деятельности Ренан растворяет себя в филологии. Различие между историей, внутренне присутствующей в христианстве, и историей, предлагаемой филологией, сравнительно новой дисциплиной, и есть именно то, что сделало современную филологию возможной, и Ренан это прекрасно понимал. Когда только заходит речь о «филологии» конца XVIII — начала XIX века, под этим мы понимаем новую филологию, своим успехом обязанную сравнительной грамматике, новой классификации языков на семьи и, наконец, отрицанию божественного происхождения языка. Не будет преувеличением сказать, что эти достижения были более менее прямым следствием того взгляда, который считал язык исключительно человеческим явлением. А этот взгляд получил распространение после того, как эмпирически было показано, что так называемые священные языки (прежде всего древнееврейский) не были ни изначальными, ни происходили из божественного источника. То, что Фуко назвал открытием языка, было секулярным событием, разрушившим религиозное представление о том, что Бог открыл человеку ** язык в Раю. Действительно, одним из следствий этого * Renan. Souvenirs. P. 892. ** Foucault. The Order of Things, P. 290–300. (См.: Фуко М. Слова и вещи. Ч. II, гл. VIII.) Наряду с концепцией эдемического происхождения языка также были отвергнуты и некоторые другие представления — миф о потопе, о сооружении Вавилонской башни. Наиболее полное изложении истории теорий происхождения языков см.: Borst, Arno. Der Turmbau von Babel: Geschichte der Meinungen über

211