Ориентализм

Призыв Джонсона не остался незамеченным для высших американских чиновников, СМИ и, конечно же, для американского внешнеполитического курса, который остается интервенционистским на Среднем Востоке, в Латинской Америке, Восточной Европе и откровенно миссионерским по всему остальному миру, особенно в России и бывших советских республиках. Важно то, что в общественном сознании образовалась еще не исследованная, но серьезная расщелина между старой идеей западной гегемонии (часть которой – система ориентализма), с одной стороны, и более современными идеями, родившимися в угнетаемых и обездоленных сообществах, а также в среде интеллектуалов, ученых и художников, – с другой. Сейчас уже никого не удивляет – кроме разве что пожилых европейцев или американцев, – что угнетенные, подвергшиеся колонизации, порабощению, подавлению, больше не желают молчать и мириться с тем, что их никто не принимает в расчет. Произошла революция в сознании женщин, представителей меньшинств и маргиналов, – настолько сильная, что повлияла на господствующий стиль мышления во всем мире. И хотя у меня, когда я работал над «Ориентализмом» в 1970-е, было об этом некоторое представление, сейчас всё это столь же очевидно, сколь взывает ко вниманию всякого, кто серьезно занимается изучением культуры.

Можно выделить два основных направления: постколониализм и постмодернизм. Использование приставки «пост-» предполагает не столько переход, преодоление, сколько, как показала Элла Шохат[1136] в своей основополагающей статье о постколониализме, «преемственность и разрыв; но акцент делается на новых способах и формах старых колониальных практик, а не на их преодолении»[1137]. Постколониализм и постмодернизм стали связанными дискурсами обсуждений и исследований 1980-х годов, и во многих случаях, как казалось, опирающимися на такие работы, как «Ориентализм». Здесь невозможно затронуть обширные терминологические дебаты, которые сопровождают оба этих слова: некоторые из этих ученых подробно останавливаются на том, следует или не следует в словах использовать дефис. Здесь важно не говорить об отдельных случаях чрезмерного или комичного использования жаргона, а обозначить события и действия, которые с позиции книги, вышедшей в 1978 году, важно отметить в 1994 году.

Большинство заслуживающих внимания работ о новом политическом и экономическом порядке касаются того, что Гарри Магдофф[1138] в своей недавней статье назвал «глобализацией» – системой, с помощью которой немногочисленная финансовая элита распространяет свою власть на весь мир, что ведет к повышению цен на товары и услуги, перераспределению благ от групп с низким доходом (обычно в не-западном мире) в пользу групп с высоким доходом[1139]. Наряду с этим, как отчетливо продемонстрировали Масао Миёши[1140] и Ариф Дирлик[1141], установился новый международный порядок, в котором у государств больше нет границ, труд и доход распределяются только глобальными менеджерами, а колониализм вновь появляется на сцене в форме подчинения Юга Северу[1142]. И Миёши, и Дирлик показывают, что интерес западных ученых к таким вопросам, как «мультикультурализм» и «постколониализм», на деле может быть культурным и интеллектуальным бегством перед лицом новых реалий глобальной власти. «Нам необходим, – говорит Миёши, – четкий политический и экономический подход, а не жесты „педагогической целесообразности“, представленные „либеральным самообманом“, в таких новых областях, как культурология и мультикультурализм».