Оригинал

Например, с временного отключения функции оскорбляться, что, на мой взгляд, и является тем самым изменением угла зрения, о котором говорила Эбха. А еще попробовать ненадолго взять за основу то, что мне все пытаются навязать — этот мир, будь он неладен, действительно мой родной. Сделано у фейри. Очень смешно, Аня. Но если так, то мне следует смириться окончательно и бесповоротно с тем, что я не человек? Тогда вроде как в порядке вещей, что Грегордиан объявляет меня своей собственностью, которую у него есть право переместить из одного мира в другой, приказывать, распоряжаться как угодно, даже убить, не считаясь с чувствами. И с этой точки зрения его обращение со мной смотрится еще вполне себе гуманным, чуть ли не милым. Но я не собираюсь отказываться от собственной человечности! И это опять долбаный тупик! На эту тему уже думано-передумано за это время! И решение сто раз принято! Я приспосабливаюсь, пока не найду выход. Хоть какой-то. Но, черт! Откуда тогда берутся эти постоянные всполохи тоски раз за разом. Я должна хотеть вырваться, сбежать, хотеть без всяких сомнений и оглядок, твердо, безоговорочно, без всяких «но» и «если бы». Желать свободы и только этого, а не изменения к себе отношения, которое даст возможность подумать о том, чтобы остаться! А что на деле? Меня ранит и задевает грубость деспота и нежелание считаться со мной и моими чувствами, бесит его манипулирование моим либидо, и я дергаюсь и барахтаюсь, пытаясь их поменять. И это вместо того, чтобы подладиться, пропускать сквозь себя, не давать обидам застилать глаза и упрямо идти к освобождению. Я всегда была терпеливой, расчетливой, умела прекрасно управлять эмоциями, но рядом с Грегордианом быть собой перестаю. И если опять же исходить из туманно-прозрачных намеков Эбхи, деспот тоже ведет себя со мной далеко не стандартно.

И что мы имеем в итоге, если абстрагироваться?

Грегордиан хочет Анну, Анна хочет Грегордиана. Это единственный факт, который не требует никакого обсасывания, потому… ну, потому что это факт и есть. А еще деспот требует покорности, полного и безоговорочного принятия его самого по типу «ешь таким, какой есть, или умри с голоду», и бог его знает, какие еще гадкие сюрпризы принесет будущее с ним. А чего же нужно Анне? В идеале и гипотетически, наверное, свобода? Несмотря на то, что, как выглядит эта самая свобода в реалиях нового мира, Анна понятия не имеет. Но! Эта же самая Анна с ума сходит по Грегордиану и, если уйдет, оставит с ним изрядный кусок собственной души, а остальное не заживет, скорее всего, никогда. Вопрос: чего Анна хочет больше — уйти неизвестно куда и, возможно, сразу погибнуть или остаться и постараться добиться от Грегордиана изменения отношения к себе? Плюсы первого варианта… ну, собственно, свобода и шанс сохранить хотя бы эту самую часть души своей целиком, а не растоптанной или разорванной в клочья. Минусы — куда я иду и как, в принципе, намерена выжить? Бонусом ко второму идет обилие умопомрачительного секса, безусловная роскошь и, что немаловажно в местных условиях, безопасность. Из минусов и возможных рисков этого варианта — чрезвычайная взрывоопасность и непостоянство характера Грегордиана, его неуступчивость и склонность добиваться всего, не считаясь с методами. Ну и еще мелочь. Моя физическая им одержимость и нездоровая тяга быть ближе рискует перерасти в полноценное чувство. И вот тогда, если, а будем откровенными, скорее всего, когда, а не если, Грегордиан совершит нечто, что я не смогу пережить, уходить мне придется и вовсе без души, с вырванным сердцем. Или же просто остаться и дать ему разрушить меня окончательно.

Бо-о-оже-е-е! Я устала думать, устала-устала-устала! Почему все не может как-то упроститься настолько, чтобы вообще ничего не нужно выбирать, рвать себя, скручивать чувства так и эдак. Это ведь как-то бесконечно неправильно и несправедливо, когда нужно раскладывать на разные чаши весов то, что должно быть вместе. Все равно что расчленять себя собственноручно. Перевернувшись, уткнулась лицом в простыни и вдохнула их приятный, но абсолютно нейтральный аромат. Здесь не пахло Грегордианом, сексом, горячечным безумием, нами вместе. Только чистотой, мучительными раздумьями и одиночеством. Какой из запахов я хочу на всю оставшуюся жизнь? Ну хватит уже, Анна!

— Монна Эдна! — голос Лугуса разбудил меня, хотя я просто не помнила, в какой момент заснула. Последней странно-навязчивой мыслью было, что мы с Грегордианом глупцы, создающие внутренние проблемы там, где нужно противостоять внешним. Вот и с чего бы это?

— Монна Эдна! — настаивал Лугус. — Просыпайся! Архонт приглашает тебя позавтракать с ним!