Оригинал

— Душа… хм-м… это как цветок. Я бы даже сказала, как живучий цепкий сорняк. Топчи ее, выдирай, бей на осколки, рви на части — все равно, если останется хоть крошечный корешок, будет почва, прольется немного влаги и пригреет солнце, и вот уже отрастает заново.

Да уж, неожиданное и весьма наглядное сравнение.

— Отрастет — это я понимаю. Но чтобы из частей выросло целое? Мы больше не две разорванные половинки?

— Ты точно уже не половина, Эдна.

— Такое случалось раньше?

Дану медлила с ответом и не просто так. Она, похоже, злилась. Как я об этом догадалась? Хотя бы потому, что меня опять накрыло ощущение дробящихся собственных костей и рвущихся от мучительного натяжения мышц. Сколько я протяну так еще? Выйду ли вообще из этой беседы живой?

— Если бы я верила в это, разве пришла бы посмотреть на тебя собственной персоной? — наконец соизволила осчастливить меня ответом Дану.

Ответ более чем размытый, но, могу поклясться, задевает нечто глубоко личное, иначе с чего ей терять самообладание? К сожалению, из-за тех огненных волн, что катились сейчас по мне, способность связно думать была утеряна.

— Эдна, когда к тебе придет та, кого зовешь Эбхой, скажи, что я изменила свое мнение. Пусть она явится ко мне, и обещаю, что признаю ее право быть тем, кем она себя объявляла. Облегчение стало наступать с той же головокружительной стремительностью, с какой исчезало ощущение присутствия Дану.

— Я передам все твоей сестре, — я даже смогла проскрипеть это вслух и подумала, что ничего не мешает ей это вообще-то сделать лично.

— Сестре? — чрезмерно звонкий смех, кажется, просверлил дыру у меня в черепе. — Она мой голем, Эдна! Но, пожалуй, пришло время это изменить.

Первый полноценный вздох я потратила на истошный вопль, с которым освобождала тело от остатков страданий, пережитых от близости к чертовой Дану. Но он резко прервался, когда в меня как таран врезался Грегордиан, опрокидывая по инерции на пол и придавливая к нему собой. Было похоже, что все время неизвестно сколько длившегося разговора он ломился ко мне, и когда наконец прорвался, просто не смог вовремя остановиться.

— Эдна! — молниеносно подскочив, он стал меня судорожно ощупывать, одновременно хрипло приказывая: — Эдна, говори со мной!

Где-то на заднем плане заходился в лающем удушливом кашле Алево. Очевидно, не мне одной пришлось пережить несколько неприятных минут от общества богини.

— Говорю, — просипела я.

— Дану что-то сделала тебе? — Мое зрение понемногу стало возвращаться.

— Кроме того, что утвердила меня в прежнем мнении о ней? Не-а.

— Где у тебя болит? — продолжил он допрос, сочетаемый с личным досмотром.

Я хотела сказать везде, но неожиданно, прислушавшись к себе, поняла, что вообще-то нигде. То есть психологически я ощущала себя пропущенной через какой-нибудь гигантский шредер для бумаг, но физически была в полном порядке.

— Она совсем ушла? — подняла я голову с пола.

— Мы перестали ее видеть с того момента, как Грегордиан решил придушить Богиню, — Алево, по-стариковски кряхтя и потирая грудную клетку, привалился спиной к стене в дальнем углу гостиной. — Вот теперь я понимаю, что ты был со мной прямо-таки нежен, мой архонт! Я думал, что меня размажет по стене тончайшим слоем! Что такого вам с Богиней по-девичьи обсудить надо было, Эдна, чтобы вот так нам досталось?

— А с богами что-то обсуждают? — я села, заново прогоняя в голове каждое слово, сказанное Дану. — Не знаю, как с другими, никогда прежде не была религиозна, а вот здешние имеют привычку озадачивать тебя потоком информации, из которой лишь часть условно понятна, а остальная — повод для новых вопросов. А в ответ на просьбы о помощи получаешь совет выкручиваться самостоятельно, сопровождаемый многозначительными фразочками типа «так тому и быть».

— Ты просила помощи, Эдна? В чем? — Лишь одного взгляда на моего в миг насторожившегося деспота хватило, чтобы понять: если скажу, что просила решить проблему с дварфами и Хаконом, он может взбеситься. Это для него что, вроде как нарушение субординации? Или нет, скорее всего, вообще чуть ли не оскорбление чистой воды. Как же, он же такой весь непобедимый архонт, ни в каких поблажках и избавлении от хорошей драки не нуждающийся!

— Просила какую-нибудь волшебную штучку, чтобы сбежать от тебя, если снова станешь грубияном, хамом или посмотришь налево! — мягко огрызнулась и поерзала, пытаясь освободиться и встать.

— Вопрос с моногамией мы, Эдна, уже решили, — Грегордиан не дал мне подняться самостоятельно. Поднял и перенес в кресло, все еще разглядывая так, будто могу начать рассыпаться в прах прямо на глазах, а я решила: раз пока шок еще полностью не миновал, нужно воспользоваться ситуацией. А то потом опять начнется «молчи женщина, не лезь не в свое дело» фигня. — А никакой артефакт не позволит тебе скрыться от меня!