Ория (сборник)

Наконец удалось отыскать войта — одноглазого старикашку с редкой козлиной бородкой. Услыхав, что гости из Валина, он тут же закивал, пообещав и накормить, и в тепле разместить, только вот бабу глупую утешит да народ вразумит, потому как беда, беда, беда…

Вскоре все стало ясно. У молодой женщины пропал ребенок. И не украли — силком взяли. Муж на полатях лежит без памяти, кровь каплет, остановиться не может, а ребенка и след простыл…

Згур переглянулся с венетом. Наверно, в голову им пришла одна и та же мысль. След, может, и простыл — холодно, так ведь душегубы по снегу шли, не по воздуху! Или опять сани без коней?

Становилось ясно — что-то не так. Следы есть, и свежие, и парней крепких в селе хватает, да только никто вдогон не идет. Стоят, головами кивают, ждут чего-то…

Толпа начала расходиться. Рыдающую женщину вели под руки, войт побежал присматривать избу для гостей. Згур с Ярчуком вновь переглянулись. Да как же это? Дяденьки! Дяденьки! Вы и вправду альбиры? Увидеть того, кто их альбирством интересуется, оказалось мудрено. Мальчонка — от горшка два вершка, черная шапка на самые брови налезла, из полушубка худая шея торчит.

— Я — нет! — невольно улыбнулся Згур. — А вот дяденька Ярчук — он альбир и есть!

— Дяденька Ярчук! — мальчонка бросился к венету, обхватил колени руками, ткнулся мордашкой. — Дяденька альбир Ярчук! Спаси братика! Они все боятся! Они все трусы! Я знаю, где братик!

— Что?! — Згур наклонился, схватил мальчика за плечи: — Боятся? Почему?

— Погодь, боярин! — венет отстранил Згура, присел, погладил малыша по заплаканному лицу. — Кличут как, малец?

— Жигша я! А братика Бельком назвали…

— А меня, стало быть, Ярчуком. Так кто твоего братика украл? Котора нелюдь?

— Так нелюдь и есть, — вздохнул Жигша. — Коровяк украл. Чаклун он, наузникам здешним — первый слуга! Он братика в Хоромину унес, я знаю!

Подбежал войт, радостно сообщив, что ночлег для гостей готов, но Згур, не дослушав, сгреб одноглазого за ворот:

— Так что тут у вас творится, человече?

«Человече» моргнул и речи лишился, словно язык поперек горла стал. Пришлось тряхнуть, да посильнее, чтобы язык на место вернулся вместе с памятью. Одноглазый даже всплакнул, но стоял твердо: никакого Коровяка знать не знает, и о Хоромине ведать не ведает, и не их, людей пришлых, это дело…

Ярчук явно хотел вмешаться, но Згуру помощники не требовались. Левое ухо войта оказалось крепко сжатым, после чего одноглазому было обещано, что ухо он получит в подарок, после чего последует нос, а уж затем…

Дальнейшего не понадобилось. Вслед за языком пробудилась память, и вскоре все стало ясно.

Коровяк — чаклун-заброда, появился в селе три года назад. Его не трогали — боялись, особенно после того, как трое обидчиков один за другим в Ирий отправились: кого бык забодал, кто в болото забрел, а кто сам на шею удавку набросил. Был чаклун для сельчан небесполезен, но просил немало, и не харчами, а серебром. А главное — сошелся он с иными, что в лесу жили — то ли кобниками, то ли наузниками, а может, и с кем похуже…

Згур тут же вспомнил Ичендяка. Не с ними ли Коровяк дружбу водил? Имена — и те схожи.

Дети уже пропадали — и в соседнем селе, и в дальнем. Зачем они чаклуну — о том старались не думать. День назад Коровяк предложил молодой матери горсть серебра за полугодовалого Белька. Молодуха отказалась, и вот…

Хоромина же стояла посреди леса. Не близко, но и не далеко. Но тут у войта и язык отказывал, и память пропадала — всеконечно. Он лишь повторял, что лучше бы гостям в это дело не соваться, но уж ежели сунутся, то пусть не обессудят, ибо в соседнем селе пытались, и в дальнем тоже пытались…

Как только пальцы Згура отпустили покрасневшее ухо, одноглазый сгинул — будто ветром унесло. На выгоне остались лишь Згур с венетом — да Жигша.

— Пособи, дяденька альбир Ярчук! Спаси братика! Тебе мамка хлеба отвесит, серебра даст!

Згур, от альбирства отказавшийся, явно не вызывал у мальчонки доверия.

Венет снял шапку, долго чесал затылок, вздохнул:

— Ин не взял я амулет! Добрый амулет! Добра людь подарила!

Згур, вновь вспомнив Крутя Немереного, тоже пожалел, но не об амулете, а о гочтаке. Тоже вещь небесполезная!

— Ладно! — решил он. — Давай, Жигша, веди к Хоромине!

— А ты тоже пойдешь, дяденька? — поразился мальчонка. — Ты же не альбир!

Згур только руками развел. Ну не альбир. Бывает!

Ночной лес встретил их глухой тишиной, лишь где-то вдали слышался крик одуревшей от мороза птицы. Жигша, успевший сбегать домой за лыжами, уверенно скользил по насту, указывая дорогу. Бежать было легко — вещи оставили в селе, захватив только оружие. Згур пристроился за пареньком, далеко обогнав Ярчука. Надо было спешить, приближалась полночь, и одни боги ведали, жив ли еще маленький Белек. Не для того его Коровяк украл, чтобы кашей кормить! .