Ория (сборник)

— Хорошо! Давай! Скажешь, когда остановиться.

Сажа радостно улыбнулся — белые зубы блеснули во тьме, и пропал. Згур вновь оглянулся. Туман стлался над водой, гася звуки. Хорошо бы подойти вплотную незамеченными и сразу — на борт. Нет, едва ли подпустят так близко. Заметят — у страха большие глаза.

…Чудик был на левой лодье, Крюк — на правой. Рисковать Чудиком особенно не хотелось, но бывший наместник был тверд, заявив, что пойдет вместе с «компарос». Згур уже знал, что, если оба они уцелеют, именно Чудику следует передать отряд. Вот только причалят к лучевской пристани, и он узнает самую короткую дорогу домой… Но до этого дня следовало еще дожить.

Впереди показалось что-то темное, густое. Згур всмотрелся. Галера? Нет, показалось! Просто туман…

Рядом послышалось сопение. Згур усмехнулся — Ярчук! Не усидел возле печки!

— Нравится?

Сопение усилилось, наконец послышалось негромкое:

— Отож! Кубыть кобыле волчьи зубы. Я, боярин, и плавать-то не умелец. Людь, как по мне, на три части делится:

котора жива, котора мертвяки и котора на лодьях ходит…

Згур еле удержался от смеха. Эка завернул!

— Ты вот чего, боярин! Храбр ты, да себя не блюдешь. Я же клятву давал большому боярину. Так что на лодью ту не спеши забираться. Сперва я, а уж опосля — ты.

Вспомнилось пламя, бегущее по темной воде. Эх, Ярчук, простая душа! Что тут, что там — нагонит. На галере, может, и уцелеешь…

— Комита! Комита! Стой! Галера вижу!

Громкий шепот Сажи застал врасплох. Згур быстро поглядел вперед. Вот она! Черная тень, еле заметная за белесой завесой.

Лодья медленно остановилась. Тихий свист — слева и справа. Там заметили и тоже сбавили ход. Сажа был уже без плаща и рубахи, в одних коротких портках.

— Жди, комита! Десять раз по сто посчитай и тогда плыви шибко-шибко! Верь Саже! Моя не подвести!

Згур хотел ответить, но фрактарий махнул рукой и беззвучно прыгнул в черную, подернутую дымкой тумана воду. Згур вздохнул. Десять раз по сто… Итак, один, два, три…

Время тянулось невыносимо медленно, капля за каплей. Черная тень «дракона» недвижно качалась на волнах. Стояла мертвая стылая тишина, но Згур знал — каждый миг может стать последним. Шипение, яркая вспышка — и дымящийся язык Пламени. Смерти. Даже если промахнутся вначале — лодьи слишком далеко, будет время взять верный прицел. Он уже жалел, что послушался Сажу. В голове звенящим молоточком стучало: «Пять сотен и сорок три, пять сотен и сорок четыре…»

Внезапно тишину разорвал крик. Негромкий, далекий, он ударил словно колокол. Згур резко повернулся. Галера? Нет, кажется, берег! Заметили! Сквозь туман начало проступать яркое неровное пятно. Згур понял — костер! И не маленький, возле которого хорошо греться, а громадный, сигнальный. И словно в ответ, ярко вспыхнули огни на галере.

— Весла на воду! Вперед!

Таиться поздно. Успел Сажа или нет — ждать нельзя. От черных бортов слышались крики, огни стали ярче, на вершине мачты желтым пламенем запылал факел…

Лодьи уже мчались. Згур застыл у мачты, считая мгновения. «Восемь сотен и два, восемь сотен и три…»

И тут ударило Пламя. Не с шипением — с грохотом, гулко разнесшимся по сонной реке. Огненный язык лизнул воду далеко в стороне от них, но хватило и этого. Яркая желтая вспышка высветила все — и далекий берег, и покрытые кустами холмы, и три лодьи, бесшумно скользив-

шие к черному «дракону». Теперь уже сомнений не было. Их видели. Видели — и Смерть готовила удар.

Пламя не медлило. Вода вспыхнула прямо перед носом правой лодьи. Згур успел заметить, как черный нос попытался вильнуть в сторону, но было поздно. Следующий удар обрушился прямо в центр, на острый силуэт мачты. Лодья загорелась сразу — вся, от носа до кормы. Згур заметил, как черные фигурки падают в черную воду…

Вокруг уже кричали — громко, отчаянно. Згур и сам еле удержался, чтобы не завопить от бессилия и страха. Хотелось забыть обо всем, прыгнуть в ледяную воду и плыть, плыть, плыть… Лучше пучина, лучше илистое дно, чем всепожирающее Пламя. В висках билось: «Тысяча и двадцать одно, тысяча и двадцать два…» Поздно, поздно!

Мгновения шли, но Смерть медлила. И вдруг Згур сообразил, что черный высокий борт закрывает белесое предрассветное небо, галера уже совсем рядом, а Пламя словно забыло о них. Радости не было — только растерянность. Неужели!..

— К бою! Крюки! Веревки! Вперед!

Голос прозвучал словно со стороны, и Згур не сразу понял, что кричит он сам, причем не по-румски, а на родном наречии. Перевода не потребовалось. Крик усилился, но теперь в нем слышалась ненависть и жажда мести. Нос лодьи с силой ударил о черный борт, и Згур понял — пленных не будет.

Схватка была недолгой и кончилась как-то сразу, в единый миг. Згур еще только успел подняться по прочной веревке на заваленную трупами палубу, а со всех сторон уже доносилось победное «Ферра!». Ни ему, ни Ярчуку, оказавшемуся на палубе мгновением раньше, не нашлось работы. Лишь позже он сообразил, что врагов на борту оказалось не больше двух десятков, да и те почти все без доспехов и щитов. Воины Кей-Сара слишком понадеялись на Пламя — и на бдительность сонных часовых.