Орикс и Коростель

– Ладно, – говорит Снежный человек. – Попробуем еще раз. Картошка – бесполезное изобретение Темных Времен. Картошка была орудием пытки, и все, кого пытали картошкой, в вербальной форме изрыгали свои грехи и преступные деяния из прошлых жизней. Картошка была предметом культа, ее пожирали фетишисты, которые верили, что она увеличит их кинетическую и сексуальную силу. Повар же необъясним доступными рациональными средствами.

Повар – это я.

И мне крышка.

Рыба

Небо темнеет, из ультрамарина в индиго. Благослови Господь тех, кто давал названия масляным краскам и дорогому женскому белью, думает Снежный человек. Розовый лепесток, кармазин, маренго, умбра, спелая слива, индиго, ультрамарин; все эти слова и фразы – фантазии. Утешительно помнить, что когда-то Homo sapiens sapiens так изобретательно обращался с языком – и не только с языком. Виртуозен, куда ни плюнь.

Обезьяньи мозги, считал Коростель. Обезьяньи лапы, любопытство мартышки, все сломать, вывернуть наизнанку, понюхать, пощупать, измерить, улучшить, сломать, выбросить – все это из-за обезьяньих мозгов – усовершенствованная модель, разумеется, но обезьяньи мозги есть обезьяньи мозги. Коростель был невысокого мнения о человеческой изобретательности, несмотря на то что в избытке обладал ею сам.

Со стороны деревни, точнее – того, что могло бы называться деревней, будь в ней дома, слышен гул голосов. Точно по расписанию – мужчины несут факелы, за мужчинами следуют женщины.

Всякий раз, видя этих женщин, Снежный человек поражается. Кожа у них всех известных цветов, от чернее черного до белее белого, все разного роста, но каждая безупречно сложена. Зубы крепкие, кожа гладкая. Никакого жира на талии, никаких «велосипедных покрышек», никакой целлюлитной апельсиновой корки на бедрах. Ни волосков на ногах, ни зарослей между. Как отретушированные фотографии моделей или реклама дорогого фитнеса.

Может, потому они и не вызывают в Снежном человеке даже проблеска похоти. Его всегда трогали отпечатки человеческого несовершенства, мелкие изъяны: кривая улыбка, бородавка возле пупка, родинка, синяк. Эти места он выискивал, их целовал. Хотел утешить, целуя рану, дабы ее излечить? В сексе всегда есть капля меланхолии. Когда неразборчивая юность миновала, он полюбил печальных женщин, нежных и ранимых, покалеченных жизнью, женщин, которым он был нужен. Ему нравилось утешать их, ласкать их, подбадривать. Делать их чуть счастливее, пускай ненадолго. И себя заодно, разумеется – такова награда. Благодарная женщина на многое способна.

А эти новые женщины не грустят, у них не бывает кривых улыбок: они безмятежны, точно ожившие статуи. Они его замораживают.

Женщины несут его рыбу, еженедельную рыбу, поджаренную, как он учил, завернутую в листья. Он чует эту рыбу, он истекает слюной. Они выносят рыбу, кладут ее на землю перед ним. Прибрежная рыба, мелкая и безвкусная – ее никто не ел, поэтому ее не ловили и не выловили окончательно; или же придонный мутант, прыщавый от токсинов, но Снежному человеку плевать, он что угодно съест.

– Вот твоя рыба, о Снежный человек, – говорит один мужчина, тот, которого зовут Авраам. Как Линкольна: Коростель развлекался, называя своих Детей в честь видных исторических деятелей. Тогда казалось, что это все достаточно невинно.

– Это рыба, которая избрана для тебя сегодня, – говорит женщина, держащая сверток; Императрица Жозефина, или Мадам Кюри, или Соджорнер Трут[16], она стоит в тени, и Снежный человек не видит, кто именно. – Это рыба, которую дает тебе Орикс.

Какое счастье, думает Снежный человек. Улов Дня.

Каждую неделю по лунному календарю – новолуние, первая четверть, полнолуние, третья четверть – женщины заходят в озерца на пляже и зовут невезучую рыбу по имени – просто рыба, ничего конкретнее. Затем они показывают на эту рыбу, а мужчины забивают ее камнями и палками. Таким образом, неприятное занятие – охота – делится поровну между всеми, как и чувство вины за пролитую рыбью кровь.

Случись все, как хотел Коростель, таких убийств больше бы не было – никакого людского хищничества, – но он не учел Снежного человека и его зверские аппетиты. Снежный человек не может питаться клевером. Эти люди рыбу не едят, но раз в неделю ловят ее и приносят ему, ибо он утверждает, что так приказал Коростель. Они приняли жестокость Снежного человека, они с самого начала знали, что он – существо иного порядка, так что не удивились.

Идиот, думает он. Надо было заставить их ловить рыбу трижды в день. Он разворачивает теплую рыбину, пытаясь сдерживать дрожь в руках. Лучше б ему не забываться. Но он всегда забывается.