Орикс и Коростель

Каждый вечер он гудел – гудел в одиночку. Точнее, каждую ночь, когда было спиртное – Снежный человек находил очередную алкогольную заначку поблизости, в заброшенных домах плебсвилля. Сначала он прочесал все окрестные бары, потом рестораны, потом дома и трейлеры. Он пил микстуру от кашля, лосьон для бритья, медицинский спирт; за деревом собралась целая батарея пустых бутылок. Иногда попадалась трава, и ее он тоже употреблял; нередко она оказывалась отсыревшей или беспонтовой, но ему удавалось покайфовать и от нее. Не нашлось ни кокаина, ни крэка, ни героина – видимо, все это было вколото в вены и вынюхано раньше, в последнем пароксизме carpe diem[17]; что угодно, только бы уйти от реальности – вполне понятное желание при сложившихся обстоятельствах. Повсюду валялись пустые контейнеры от «НегиПлюс», незаменимые, когда нужна оргия в режиме нон-стоп. К счастью, эта публика не успела вылакать все спиртное, хотя во время поисков он не раз видел, что кто-то здесь уже побывал, оставив только битое стекло. Наверное, невообразимая вакханалия продолжалась, пока последний из веселящихся не откинул копыта.

Внизу темно, как у негра под мышкой. Снежному человеку пригодился бы заводной фонарик. Надо смотреть в оба. Он, спотыкаясь, ощупью бредет в нужном направлении, изучая землю – не появятся ли злобные белые земляные крабы, которые выползают из нор по ночам – эти твари кусаются так, что мало не покажется, – и, сделав крюк через кусты, он наконец обнаруживает бетонный тайник, треснувшись об него ногой. Ругаться нельзя, мало ли кто бродит рядом, в темноте. Он открывает тайник, наугад роется там и достает свою треть бутылки шотландского виски.

Он берег это виски, боролся с искушением закатить пирушку, хранил бухло как талисман – пока он помнит, что оно есть, время тянется не так мучительно долго. Наверное, больше виски он не найдет. Он точно изучил все возможные места в радиусе одного дня ходьбы от дерева. Но Снежного человека одолевает безрассудство. Зачем копить, хранить на черный день? Зачем ждать? Что стоит его жизнь и кого она волнует? Он уже сыграл свою роль в эволюции, как и предполагал сука Коростель. Он спас детей.

– Коростель, сука! – не выдержав, орет он.

Зажав бутылку в одной руке, нащупывая дорогу другой, он возвращается к дереву. Чтобы залезть наверх, понадобятся обе руки, и он завязывает бутылку в простыню. Наверху он садится на своей платформе, глотает скотч и воет на звезды – Уууу! Уууу! – пока снизу не начинает подвывать хор.

Кажется, это глаза блестят? Он слышит частое дыхание.

– Здравствуйте, мои пушистые друзья, – окликает он. – Кто желает быть лучшим другом человека? – В ответ раздается жалобное повизгивание. Это худшее, что есть в волкопсах: они все еще похожи на собак, ведут себя как собаки, ставят уши торчком, скачут и играют, словно щенки, виляют хвостами. Подманивают, а потом набрасываются. Немного потребовалось, чтобы свести на нет пятьдесят тысяч лет дружбы человека с псовыми. Что касается обыкновенных собак, у них не было ни единого шанса: волкопсы убили и съели всех, в ком проявлялись рудименты одомашнивания. Снежный человек видел, как волкопес подошел к тявкающему пекинесу, дружелюбно обнюхал ему зад, потом перегрыз горло, встряхнул, точно швабру, и убежал с обмякшим тельцем в зубах.

Поначалу вокруг бродили удрученные домашние животные, отощавшие, хромые, с тусклой свалявшейся шерстью, озадаченным взглядом умоляя, чтоб их взял к себе человек, любой человек. Дети Коростеля их не устраивали, собакам подозрителен был их запах – какие-то фрукты на ножках, особенно на закате, когда включался репеллент с запахом цитрусового масла, – да и сами Дети Коростеля не интересовались собаками, так что те сконцентрировались на Снежном человеке. Пару раз он почти сдался – сложно сопротивляться их заискиванию, их жалостливому скулежу, но он не мог позволить себе их кормить; в любом случае проку от них никакого.

– Каждый за себя, – сказал он им. – Простите, ребята. – В первые дни он отгонял их камнями, чувствуя себя последним дерьмом, а в последнее время они уже не возвращались.

Вот дурак. Он дал им пропасть задаром. Надо было их съесть. Или взять одну и натаскать на кроликов. Или сделать сторожевой собакой. Что-нибудь такое.

Волкопсы не умеют лазить по деревьям, и на том спасибо. Если они расплодятся и станут чересчур настойчивы, ему придется прыгать по лианам, как Тарзану. Это смешно, и он смеется.

– Вам нужно только мое тело! – кричит он им. Потом осушает бутылку и кидает ее вниз. Визг, суета: ракетную дипломатию они по-прежнему уважают. Но сколько это будет продолжаться? Волкопсы умные, скоро поймут, что он беззащитен, и начнут охоту. И тогда он никуда пойти не сможет – во всяком случае, не сможет ходить туда, где нет деревьев. Им останется только выманить его на открытую местность, окружить и убить. С помощью острых палок и камней особо ничего не добьешься. Нужно, обязательно нужно найти еще один пистолет-распылитель.