Орильеро

Это Тони могла понять. Только вот родителям Риты с того легче не стало. И видно это на них было очень хорошо. И на матери Риты, усталой и измученной родами и тяжким трудом. И на ее отце, который выглядел как бы не вдвое старше своего возраста… седины у него… да считай, вся голова седая. И мальчишки – Ритины братья, тоже уже… хоть и стараются отцу помочь, а видно, им тоже тяжко.

Быть чужаками – всегда испытание. И мало кто его выдерживает.

Тони поздоровалась и протянула корзинку, которую собрала Анита. Ну и кухарка там поучаствовала. Пахла корзина так, что Тони сама половину дороги облизывалась. Вкусно…

– Благодарю, ритана. А что… с Ритой никак что?!

Мать Риты схватилась за сердце. Тони замахала руками и принялась все объяснять. И про Мондиго, и про все остальное.

– Тысячи… реалов?! – ахнул Педро, хватаясь за сердце. – Ритана, да что ж мы на улице… зайдите, не побрезгуйте!

Тони и не думала брезговать. Ей не лучше приходилось.

Да, в доме было тесно, в нем были земляные полы и он топился по-черному. Ну так что же? Будут деньги – чай, получше выстроит! А Тони было важно другое.

Да, худо-бедно, но у каждого ребенка была своя лавка. И игрушки им Педро делал, это сразу видно. И каждую досочку выглаживал… старался. Бедно, да с заботой, а это иногда и получше, чем во дворце, да чтобы всем на тебя плевать было.

Тони рассказала про договор с Мондиго и посоветовала открыть счет в банке. Не брать деньги даже в руки, а пусть кладет на имя Педро Пио Тилеса, а уж там видно будет. Не хранить же такую сумму дома?

Конечно, нет!

Педро был полностью согласен. Да и дураком не был.

– Это вы, ритана, правы. Сделаем так… а когда он прийти должен?

– Суд со дня на день, вот и придет со дня на день, – пожала плечами Тони. – Ему ж важно, чтобы я его отродье не прокляла в зале суда, а я могу.

– Спасибо вам, ритана. Вы не думайте, мы бедные люди, но за благодарностью не постоим, – вмешалась мать Риты.

Тони согласно кивнула. И обозначила размер оплаты. За такую помощь понятно, денег не берут, но ведь и оставлять людей так… нет, нехорошо это. За добро платить добром надо, иначе не удержишь, все развеется, что тот дым. Пусть заплатят тем, что для Тони важнее денег.

– Я и Рите говорила, и вам скажу то же самое. Мне нужно одну бухту найти на побережье, а кто его может знать лучше, чем рыбаки?

– Какую бухту?

Тони честно попробовала ее описать, сбилась, начала еще раз, Педро слушал, думал, потом покачал головой.

– Нет, не знаю… я поспрашиваю, ритана. И мальчики…. Слышали?

– Да… да, отец… поспрашиваем, – вразнобой отозвались старшие.

– А вот это им, – Тони решительно вытащила из кармана горсть меди и вручила мальчишкам.

– Ритана! – ахнул Педро.

Тони пожала плечами.

– Считайте, это не им, а для расспросов. Я их как нанимаю, а всякий труд должен оплачиваться.

– Ритана, вы и так… дочке нашей…

– О справедливости оплаты судят двое, не так ли?

Больше Педро не спорил. А Тони отлично понимала – у мальчишек он деньги не отнимет, не тот человек. И расспросят они все, и выяснят, и побегают…

Может, и найдут они ту самую бухту? Кто ж его знает? Дети – они везде лезут, даже там, где им бы век не ходить. А все одно – проползут! Просочатся!

И ремень их не устрашит…

Пусть хоть какая польза будет.

А дома Тони уже ждала повестка в участок. На завтра.

Дядя и тетя не ругались. Поводов было аж два – и грабители, и найденное тело девушки… тут надо отнестись с пониманием и порадоваться. Их дочери не нужны. Только Тони.

А она все равно Лассара, это хорошо!

Пусть идет! С нее не убудет!

* * *

Ночь скользнула по улицам города. Ночь заставила цветы прикрыть глаза, обволокла сумраком флюгеры на крышах, перекрасила мостовые в серый цвет, а кошек – в черный.

Заглянула ночь и в комнату, где на кровати лежала девушка. Лежала спокойно, словно мертвая, и только кулаки были сжаты так, что кожа на ладонях прорвалась под нажимом ногтей и показалась кровь.

Кажется, она что-то шептала, но прислушиваться темноте было некогда. Она лоскутом прикрыла лицо девушки – и поползла дальше. Сейчас – ее время.

Тони снился Лассара.

Такие сны были редкими, и оттого девушка их только больше ценила.

Снился дом – таким, какой он был до маминой смерти. Светлым и уютным, наполненным цветами и смехом.

Снились мама и папа.

Здесь и сейчас они были счастливы, и папа играл с Тони, а мама смотрела на них, сидя в кресле, и улыбалась. Тони видела себя, ребенком, и словно бы со стороны, слышала свой голос. И в то же время осознавала себя – там.

Счастье.

Горькое, утраченное, но счастье.

Потом картинка начала меняться. Из замка вышла женщина в белом. Высокая, светловолосая, она шла к Тони. Мама и папа не то чтобы пропали… Тони знала, они были рядом, особенно мама, но их словно туманом каким-то затянуло.

– Мама? – позвала она. – Папа?

– Не бойся, дитя мое.

Женщина в белом протянула к Тони руку.

– Я не боюсь, – отозвалась Тони, хотя страшно ей было даже во сне. – Кто вы?

– Я та, кто вечно будет стоять за твоим плечом, нинья.

– Вы…

Как-то Тони догадалась почти сразу. Наверное потому, что из-под светлых роскошных волос, из-под вуали, улыбался ей оскаленный череп.