Орёл изначальный

Подобные происшествия, по-видимому, не были единичными, и положение в Орловском и соседних уездах было достаточно напряженным, если согласно царскому указу местным помещикам и вотчинникам было велено свозить на Орел в осаду запасы, корма, а также съезжаться самим вместе со своими крестьянами. Орловский воевода Никифор Спесивцев, написавший о происшествии с Поликарпом Беленьковым и сообщивший также о неповиновении уездных помещиков, отказывавшихся свозить в город запасы и самим садиться в осаду, счел нужным сообщить и о ненадежности Орловской крепости: «А на Орле де город Орел во многих местах бурею раскрыло и бес кровли гниет, а острогу нет, и в осадное время сидеть будет тесно». О ветхом состоянии крепости была послана память в Пушкарский приказ, но с затуханием крестьянского движения надобность в срочном ремонте сама собой отпала.

Новый воевода, назначенный в Орел, - Афанасий Титов в сентябре 1672 года писал: «На Орле де по осыпи город худ и развалился, и башни раскрыты, и острог подгнил и упал, а без поделки де городу и острогу быть нельзя и в приход воинских людей быть в нем страшно». В грамоте, присланной в Орел 13 февраля из Пушкарского приказа, Титову было велено «на Орле городовые худые места и башенные кровли и всякие крепости, которым без поделки быть нелзя, поделать …тутошними грацкими уездными сошными людми», того же зимой. Воевода должен был отремонтировать укрепления Города рубленого и отстроить острог, ему было указано: «…что вновь сделано будет, о том велено писать и городовому и острожному делу книги прислати к Москве, в Пушкарский приказ» (5), т. е. все вновь выстроенные укрепления необходимо было описать и измерить, а их описания, как и сметы на строительство, требовалось отослать в Москву.

Ни зимой, ни весной 1673 года Титов за ремонт не принимался. Вспыхнувший же в июне 1673 года пожар, во время которого сгорела большая часть города, надолго отложил все помыслы о ремонте крепости. В своей отписке об этом бедствии Афанасий Титов писал: «В нынешнем, государь, во 181 (1673) году июля в 25 день изволением Божьим, на Орле святилище Божие, и острожные башни, и что было старого острогу, и которые жители Орляне и иных городов всяких чинов в том острожном месте жили, все дворы их, и анбары, и кузницы, и таможенный и кабацкий двор выгорели». Многие дворы и амбары располагались близко от стен Рубленого города - «сажень в двадцати и менши», поэтому огонь неоднократно перебрасывался на кровли стен и башен крепости, «и от того пожару город во многих местах загорался». Но сбежавшиеся служилые и посадские люди сумели отстоять от огня Рубленый город вместе с хранившейся в нем денежной и пороховой казной. По воеводской смете сгорело: «четыре церкви,* да острожных шесть башен, а дворов орлян и иных городов всяких чинов людей, и анбаров, и кузниц с двести и болши» (6). Упоминаемые в отписке Афанасия Титова острожные башни - это остатки старого острога. Прежний воевода Никифор Спесивцев писал, что в Орле нет острога, но это не совсем так, в городе еще стояли в это время шесть сохранившихся башен старого острога (из 10), но от острожной стены между ними остались лишь незначительные остатки, и как оборонительное сооружение его можно было не брать в расчет. Теперь и он сгорел.

-

*Предположительно, во время пожара 25 июля 1673 года сгорели следующие церкви: Воскресенская (Ильинская), Никольская и два храма в мужском Богоявленском монастыре - Богоявления Господня и свв. Козьмы и Дамиана.

-