Орёл в стае не летает

Во-первых, он сейчас понял, почему лучшие афинские политики вроде Демосфена уступают македонскому царю в дипломатических сражениях: ожесточённый натиск, психологическое давление на разум противника – вот главные преимущества Филиппа-политика. Во-вторых, не соглашаться с аргументами царя Филиппа достаточных оснований у него не находилось. Гомер действительно был одним из представителей древнейшей профессии бродячих певцов, носителей языка греческих легенд и мифов, передаваемых из уст в уста. Кто с этим будет спорить! Поколения аэдов выработали особый поэтический язык, гекзаметр, богатый старинными словами и оборотами, с готовыми выражениями для описания часто повторяющихся действий. Они часами, сменяя друг друга, выступали перед разными категориями слушателей – воинами или мирными гражданами, богатыми или бедными, жителями городов или сельских поселений. По обстановке, из текстов, конечно же, могли удаляться некоторые истории, сюжеты, деталировка вооружения или длинные описания сражений, повторяющиеся действия или погодные условия, невыгодные, с точки зрения профессионализма исполнителей и неподготовленности слушателей. Осознавая это, Аристотель убеждался в правоте изложения Филиппом его «истины», поскольку и сам Гомер брал сюжеты для поэм не от непосредственных очевидцев, участников Троянской войны, а гораздо позже от людей, не имеющих к этим событиям никакого отношения. Но мастерство Гомера как раз в этом и заключается, что поэт изобразил легендарные события, будто он сам видел их своими глазами, участвовал в них, и всё вокруг Трои происходило именно таким образом…

Слова царя сотрясали воображение наставника:

– Гомер пытается нас убедить, что молодую жену царя Спарты Елену обольстил и похитил Парис, сын троянского царя Приама. И после этого развернулись трагические события, проявившиеся в войне между греками-троянцами. – Филипп комично развёл руками. – Аристо, друг мой, как я могу поверить, что какому-то чужеземцу удалось соблазнить замужнюю гречанку, да ещё спартанскую царицу при муже, храбром воителе Менелае, и её родных братьях? Не представляю, как удалось Парису похитить царицу из дворца, охраняемого надёжной охраной! Такого не могло быть! И ещё одно серьёзное несоответствие. Почему троянцы, увидев у своих стен бесчисленное войско греков, как утверждает поэт, не выдали чужую им женщину, украденную, что в любом случае противоречит общим законам гостеприимства, а взамен предпочли долгую и погибельную для себя войну? Вот на какие вопросы угодно отвечать грекам, прежде чем верить на слово Гомеру!

Филипп уже почти кричал в лицо собеседнику:

– Ладно, пусть Гомер во всём обвиняет Париса, утверждает, что только из любви к царевичу троянцы терпели осаду. Но почему после его гибели они не выдали Елену врагам, наносившим столь огромный урон их царству? Им же обещали, что война сразу прекратится. Нет, Гомер говорит, что Елена после смерти Париса стала женой Деифоба, его брата, чем окончательно обрекла всех жителей Трои на страдания и погибель. Почему поколения греков верят тому, что троянцы предпочли умереть вместо того, чтобы передать законному супругу его украденную жену? А я, в отличие от них, не хочу верить!

Аристотель решил в странном споре брать инициативу на себя:

– Я так понимаю, царь, что, отвергая греческую историю в изложении Гомера, у тебя имеется своё видение Троянской войны. Или войны не было? В таком случае поделись догадками со мной.

– Охотно, Аристо, скажу о том, что давно меня беспокоит. Я предполагаю, что похищения Парисом замужней спартанской царицы не было. Но была Елена, дочь царя, на выданье, и по этой причине в Спарту со всей Греции съехались свататься женихи. Из всех кандидатов её родители предпочли Париса, сына царя богатого Троянского царства. Парис и увёз Елену домой как законную невесту и жену с благословения своих и её родителей.

Филипп торжествующе глянул на Аристотеля.

– Ну, как тебе мой эпос?

Аристотель, пожав плечами, промолчал. Признаться, доводы оппонента выглядели убедительными. Филипп, заметив его некоторую растерянность, продолжил наступление:

– Только так я могу объяснить появление Елены в Трое. А бывшие претенденты на руку Елены, упустившие возможность стать её мужем, скорее всего, бедные греческие вожди и царьки, всерьёз оскорбились и решили сообща наказать счастливчика Париса, тем более чужака. Погрузились на несметное количество кораблей и пустились с огромным войском вдогонку.

Судя по счастливому выражению лица, Филиппа устраивал такой разворот событий.

– Но разве Гомер имел право изобразить фактический ход истории в таком виде? Поэт взялся за совершенно иной сюжет, предполагающий от начала и до конца отображение героических подвигов воинственных греков, кто оказался у неприступных стен Трои. Но если бы дело обстояло именно так, почему грекам не удалось быстро овладеть Троей? Нет, осада города длилась десять лет! И снова вопрос, почему?

Аристотель, не выдержав натиска Филиппа, возмутился: