Орёл в стае не летает

Победитель Греции, македонский царь, теперь повсюду устанавливал угодные ему порядки. Во-первых, он объявил о неукоснительном соблюдении мира на Греческой земле, строго пресекая любые попытки враждебных отношений с обеих сторон – македонян и греков. Филипп занялся урегулированием отношений с государствами-полисами, ранее поддержавшими Афины и Фивы, и с теми, кто сохранял нейтралитет. В этих городах были поставлены военные гарнизоны, способные утихомирить любые проявления недовольства, мятежи или волнения населения, если таковые имели бы место. При этом Филипп не подвергал преследованиям никого из своих личных противников и врагов Македонии. Не притеснял никого из политиков прежних антимакедонских партий. Про Демосфена будто вообще «забыл» – не требовал его головы и даже не вспоминал вслух, чем сильно удивил всех греков, да и македонян из ближайшего окружения! А те, кто всё-таки боялся за свою жизнь и не доверял ему, уходили в изгнание по своей воле, без преследования и конфискации имущества. Такого явления в политической жизни Греции ещё не случалось! Но союзным Македонии городам, население которых многие годы страдали от произвола Афин, кто помогал ему в борьбе против афинян, Филипп отдавал в управление города, отобранные у тех, кто прежде искал афинского покровительства.

Царь Филипп не планировал управление греческими городами, полисами, объявив над ними, например, протекторат Македонии. И распоряжений по управлению ими не давал. Каждому полису он оставлял былую автономию и всяческие свободы, запрету лишь подвергалось только право принимать самостоятельное решение, воевать или дружить с кем бы то ни было. Такие вопросы теперь были во власти македонского царя, за всех думал сам Филипп! С каждым полисом велись предварительные переговоры о государственном устройстве – придать новый статус или сохранить старое, после чего царь от лица Македонии заключал с избранной властью города политический договор или торговые соглашения, что оказывалось более выгодным для обеих сторон, чем это было бы до поражения Греции от Македонии.

Едва Греция успокоилась и слёзы матерей и жён погибших воинов высохли, Филипп призвал своих прежних союзников – Аргос, Аркадию, Мессению и Элиду, чтобы сообщить им, что он собирается покарать Спарту за проявленное к нему неуважение. На совете долго искали причину для объявления войны – без официального повода никак нельзя! Наконец, нашли: царь отправил гонца с письмом:

«Спартанцы, сообщите мне, кто я для вас – друг или враг?»

С тем же гонцом получил по-лаконски* краткий, то есть лаконичный ответ:

«Никто».

Такой наглости Филиппу перенести не было возможности. Дерзкого ответа для объявления войны было достаточно. Македонский царь выбрал удачный момент, когда спартанский царь Архидам ушёл воевать с войском в Италию, к Таренту. Он там погиб, а войско ещё не вернулось. Поэтому защитников Спарты, способных держать оружие, оказалось мало, но всё равно женщины и подростки-эфебы успешно заменяли отсутствующих воинов. Филипп подошёл с войском к городу, но воевать со слабым противником не пожелал, предложил жителям мир. Взамен потребовал часть территорий, которые собирался отдать своим союзникам по их просьбе. Гордая Спарта, какой бы она слабой ни была в этот момент, отказалась. Пришлось Филиппу начать боевые действия.

Спарта не сдавалась, но для царя Филиппа это ничего уже не значило. Македоняне опустошили страну, разграбили пригороды Спарты – город не стали захватывать, похоронив надежды спартанцев на былую гегемонию.

Другой «вечный» враг Македонии, Фивы, растеряв былое могущество, приняли македонский гарнизон, а фивяне теперь были вынуждены восстанавливать за свой счёт разрушенные в прежних войнах с Беотией её города. Управление Беотийским союзом городов было передано олигархическому Совету, чем резко ограничилось политическое и экономическое влияние Фив на Грецию. К тому же фиванцы потеряли представительство в совете амфиктионов, «добровольно» передав Филиппу свои полномочия.

Последнее, что нужно было решать македонскому царю, это как поступить с Афинами, где жители в страхе ожидали дальнейших действий победителя. В то время, когда союзная армия греков ещё сражалась у Херонеи, афиняне всерьёз готовились к торжествам, посвященным триумфальному возвращению своих героев – настолько все здесь верили в поражение Македонии. Когда же стало известно о разгроме греческой армии, в Афинах ужаснулись, запаниковали. Народное собрание постановило собрать из окрестных поселений женщин и детей, спрятать их за городскими стенами. Богачи и политические деятели из антимакедонской партии спешно покидали свои дома, прихватив семьи и ценности. Демосфен, благополучно добравшийся домой из-под Херонеи, срочно отбыл на корабле, выпросив для себя у собрания ответственное задание – заготавливать продовольствие на случай осады города. Его однопартиец Гиперид, ученик Платона, призвал афинян дать вольную всем рабам, наделить их правами граждан и вооружить, чтобы они «в полном единодушии с афинянами сражались за отечество!»