Орёл в стае не летает

– Да будут чары мои, моя магия, моя любовь и мои слова услышаны тобою… Филипп – ты мой любимый муж, и пусть моим словам не препятствуют высокие плотные стены, которые ты возвёл вокруг себя… Мои слова проходят сквозь твои преграды, как вода сквозь сито… Слова мои просачиваются в дом, где ты сейчас находишься, и самые прочные двери не останавливают их, самые надёжные засовы не заставляют их повернуть назад… Как змеи, проскальзывают они сквозь дверь и, как ветер, врываются сквозь доски пола… Они обнаруживают тебя, муж мой Филипп, и внушают тебе, что ты любишь только меня и твоя любовь никогда не покинет меня…

В этот момент Филипп, находящийся вдали от супружеской спальни, неожиданно вспомнил об Олимпиаде, захотел увидеть её, – он и вновь долго ещё принадлежал ей…

Но царь ушёл в поход, а на отдалении магические чары Олимпиады ослабели, или его мужская воля оказалась сильнее женской магии. Он вновь забыл дорогу к её сердцу.

Змей в постели

Что означает для замужней эллинки вести супружеский дом? Во-первых, ей следует организовывать закупку продуктов и приготовление питания для всех членов семьи, для слуг и рабов. Ежедневно задавать прислуге работу – в доме и в имении. Лечить больных – как членов семьи, так и рабов, и прислугу, заботиться обо всех, кто называет её хозяйкой, не допускать от наличия больных убытка в доме. Но главное предназначение замужней женщины – быть преданной мужу, ублажать его прихоти, рожать детей, лучше сыновей, растить их и воспитывать. При этом жена знает, она чувствует, что муж воспринимает её лишь в качестве дополнения к домашнему уюту, как необходимый одушевлённый придаток, без которого нет семьи, составляющей вместе с другими подобными семьями единое суверенное государство. В этом смысле женщина являлась ценной и всё равно обычной вещью, неотделимой частью материальной составляющей супружеского дома, мебели и кухонной утвари.

Отдыхать жене было некогда: подруг заводить ей не разрешалось, а если приходилось посещать родственниц, её сопровождали слуги мужа или сам муж. Единственным развлечением для замужних женщин оставалось редкое посещение храма в особые для женщин дни или участие в религиозных шествиях во время городских праздников. С разрешения супруга женщина могла посещать театр в сопровождении доверенных лиц, когда там ставились трагедии; на комедии, где актёры вели себя непристойно, приходили только проститутки и гетеры.

* * *

Слава Гере, хранительнице семейного благополучия, в своём супружестве Олимпиада имела немало преимуществ перед другими замужними женщинами. Прежде всего, она была царицей и матерью наследника престола, а значит, пользовалась долей уважения и почитания не только дворцовой челяди, но и части населения Македонии. Используя это обстоятельство, Олимпиада занималась воспитанием маленького Александра, как считала нужным. По этой причине отец, который часто проведывал их в гинекее, выражал недовольство, говорил, что мать своими нежностями, слишком оберегая его от всяких напастей, уже испортила сына.

– Ты делаешь из Александра девчонку! – кричал он на неё. – Мягкотелость ни к чему будущему воину, защитнику отечества, моему наследнику!

Олимпиада как могла возражала мужу, успокаивала его, обещая быть строже к сыну. Но втайне радовалась тому, что в трудных ситуациях Александр обращался к ней. Именно это не нравилось Филиппу. Он всё реже приходил к сыну, заодно забывал посещать жену, а когда желал видеть Александра, посылал слугу. После дворцовых пирушек Филипп чаще отсыпался у одной из своих наложниц, но Олимпиада особенно не расстраивалась, осознавая своё место в жизни македонского царя, надеялась, что охлаждение мужа скоро пройдёт…

В тот вечер, изрядно нагрузившись вином в застолье с военачальниками, царь вспомнил, что давно не посещал супругу. Нетвердой походкой направился в гинекей, в конце коридора подошёл к спальне. Он с удивлением обнаружил, что дверь лишь прикрыта, а оттуда через щель пробивается полоска света. Филипп с любопытством заглянул вовнутрь и сначала, кроме спящей супруги, ничего странного не заметил. Олимпиада спала, разметавшись обнажённым телом на постели. Неожиданно царь увидел рядом с ней… змея! Он тоже спал, и она его… обнимала! То, что это был змей чудовищного размера, Филипп не сомневался, хорошо просматривались необычные гениталии…

Ужас сковал тело царя, он не мог шевельнуться, словно окаменел…

А змей, видимо, ощутив присутствие вблизи человека, шевельнулся и воспрянул от сна, затем медленно повернул голову в сторону двери. Царь почувствовал на себе жуткий леденящий взгляд. Хвост змея дернулся, пасть широко открылась, и оттуда угрожающе высунулся раздвоенный ярко-красный язык… В ночной тишине раздалось длительное сипение…