Оркестр меньшинств

И вот после этих последовательных неудач он сказал отцу, что оставит попытки. Он может обеспечить себя и будущую семью птичником и маленькой агрофермой, а если удастся, то и укрупниться или даже расшириться – заняться розничными продажами. Но отец настаивал на его возвращении в школу. «Нигерия с каждым днем все тверже и тверже встает на ноги, – говорил отец, перекашивая рот, что он начал делать на ранней стадии своей болезни, закончившейся смертью. – Пройдет немного времени, и человек со степенью бакалавра станет никому не нужен, потому что такая степень будет у всех. А что ты будешь делать, если у тебя и бакалавра не будет? Я тебе говорю: образование понадобится всем – фермерам, сапожникам, рыбакам, плотникам. Это путь, по которому идет Нигерия, я тебе говорю».

Такие разговоры, а также тот факт, что я часто осенял его мыслями, акцентирующими необходимость слушаться отца – а мысли эти я нередко подкреплял пословицей: «То, что видит старик, сидя на корточках, юнец не увидит даже с верхушки дерева», – все это вместе подвигло его на сдачу экстерном экзаменов на ССО – свидетельство о среднем образовании. Он занимался и посещал уроки в здании на Камерон-стрит, где четыре молодых студента университета готовили учеников к экзаменам. И во время экзаменов подготовительный центр на несколько недель превратился в центр чудес. Учителя один за другим, за несколько дней до экзамена по их предмету, приносили на занятия вопросы из утекших экзаменационных билетов. Когда экзамены закончились и месяц спустя объявили результаты, выяснилось, что мой хозяин прошел по шести из восьми предметов, даже получил оценку «А» по биологии – предмету, по которому он был подготовлен хуже, чем по другим. В большинстве центров Абии результаты одного из экзаменов – по экономике – были отменены из-за «широко распространившейся порочной практики», как это сформулировала экзаменационная комиссия. Это отвечало действительности. Экзаменационное задание было у него на руках почти за три недели до дня экзамена, и если бы результаты были объявлены, то он и по экономике получил бы «А». В это время он бы вернулся в школу, если бы, проснувшись как-то утром в тот месяц, не обнаружил, что его сестра исчезла и это погрузило его отца в изнурительную депрессию. В один миг улетучилась атмосфера покоя, воцарившаяся было в доме, после того как отец, несколько лет скорбевший по жене, вернулся к нормальной жизни. Скорбь вернулась, как армия старых муравьев, заползающих в знакомые щели в мягкой земле жизни его отца, и несколько месяцев спустя он умер. Со смертью отца и все мысли о школе были похоронены.

Обасидинелу, шли дни, Ндали продолжала игнорировать своих родителей, даже говорить с ними отказывалась, а страхи моего хозяина все росли. Но он молчал, боясь, что, заговорив, растревожит ее, а потому защищал ее от сумятицы мыслей в его голове. Но так как страх не проходит, пока его не прогонишь, он, словно старая змея, лежал, свернувшись, вокруг трепещущих ветвей его сердца. Страх никуда не делся и в то утро, когда мой хозяин проводил ее на автобусную станцию – она уезжала в Лагос на конференцию. За минуту до отправки автобуса он прижался лбом к ее лбу и сказал:

– Надеюсь, что я не исчезну до твоего возвращения, мамочка.

– Что такое, обим?

– Твоя родня – надеюсь, они не похитят меня, пока тебя нет.

– Брось ты – с чего это тебе пришли такие мысли в голову? Как ты можешь думать, что они пойдут на такое? О гини ди?[52] Они же не дьяволы.

Ярость, которую вызвали у нее его слова, ошеломила его. Заставила посмотреть внутрь себя, задуматься, не переоценивал ли он ситуацию, не была ли долгая ночь страха на самом деле всего лишь неприятным мгновением в долгой счастливой жизни.

– Да я пошутил, – сказал он. – Просто пошутил.

– Ну ладно. Только я не люблю таких шуток. Они не дьяволы. Никто с тобой ничего не сделает, так?

– Так оно, мамочка.