Орхидея с каплей крови

Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит…
Короче – мороз и солнце!

«Прямо как в детстве, – подумал Шура, выбравшись из постели, он на цыпочках подошёл к окну и, отодвинув штору, стал смотреть на улицу, – неужели в городе воздух стал чище? Хотя с чего бы это? Автомобили со двора и тем более с улиц никто не выгонял».

Шура вздохнул, потёр одной босой ногой о другую, постоял ещё немного так в позе цапли, переменил ногу, потянулся и направился в ванную. «Интересно, что сегодня приготовил на завтрак Морис». Наполеонов поймал себя на том, что, вспоминая о подруге детства Мирославе Волгиной, он всё чаще думает не о ней, а о Миндаугасе, вернее, о том, что же вкусненького тот приготовит к его появлению в их доме. Шура засовестился, встал под душ, а потом принялся изо всей силы растирать своё тело махровым полотенцем.

Войдя на кухню, он первым делом чмокнул в щёку мать:

– Доброе утро, ма!

– Доброе утро, сыночка, – отозвалась Софья Марковна, довольная уже тем фактом, что сын ночевал дома и теперь она может накормить его завтраком.

– Надеюсь, что яичница сегодня с беконом? – напустив на себя притворную важность, спросил Шура.

– Ешь с чем дают! – весело отозвалась мать.

– Значит, бекона нема? – Шура забавно принюхался к еде на своей тарелке.

– Нема, – согласилась Софья Марковна, – зато ветчина фермерская и очень вкусная.

– Ладно уж, поверю тебе на слово, – проворчал сын и принялся за обе щёки уплетать яичницу, приготовленную матерью. – Ма, а знаешь, вкусно, – проурчал он.

– Догадываюсь, – усмехнулась женщина и тоже стала есть.

– Ма, а булочка есть? – жалобно спросил Шура, отодвигая от себя опустевшую тарелку.

– Какая ещё булочка? – сделала она вид, что не понимает.

– С изюмом!

– Ты хочешь из неё изюма себе наковырять? – спросила Софья Марковна, стараясь изо всех сил не рассмеяться.

– Ма! Я серьёзно! – обиженно проговорил сын. – А ты всё какие-то детсадовские анекдоты вытаскиваешь на свет божий, которым уже сто лет, кстати.

– Булочки нет, – серьёзно ответила Софья Марковна, – зато есть ватрушки с творогом, такие, как ты любишь.

– А где они? – живо отреагировал сын.

– В духовке, вестимо!

– А я-то думаю, откуда это так вкусно ванилином пахнет. – Шура от предвкушения предстоящего удовольствия радостно потёр одну ладонь о другую.

Софья Марковна смотрела на него и улыбалась, а думала она о том, что в последние годы не так уж часто выпадает ей возможность побаловать сына его любимыми лакомствами. Он либо пропадает на работе с раннего утра до позднего вечера, а иногда и ночами, свои свободные вечера и выходные предпочитает проводить с друзьями, как правило, в доме у своей подруги детства, ныне частного детектива Мирославы Волгиной. Софья Марковна отлично понимала сына и не обижалась на него. Сама когда-то была молодой.

Впрочем, и сейчас она не считала себя старой, имела широкий круг подруг и знакомых, вела активный образ жизни. К тому же, несмотря на то, что Наполеонова давно не вела концертную деятельность и не преподавала, она по-прежнему охотно консультировала своих многочисленных бывших учеников и время от времени бралась заниматься с новыми. Детей же, желающих получить уроки у Софьи Наполеоновой, всегда хватало.

Глядя на сына, с удовольствием бренчащего на гитаре, Софья Марковна вздыхала украдкой. В своё время она надеялась, что единственный сын пойдёт по её стопам, на рояле Шура играл бегло, но научился игре, только чтобы угодить матери. И после того как она перестала просить его сесть за инструмент, он и не смотрел в сторону рояля.

Зато друг Шуры сотрудник детективного агентства «Мирослава» Морис Миндаугас играл на рояле великолепно! И можно без преувеличения сказать, самозабвенно, так как во время игры полностью уходил в мир музыки. Но музыкантом тоже не стал. Мечтал стать адвокатом. А стал сыщиком. Правильно заметил поэт, что «нам не дано предугадать…» и не только, как отзовётся наше слово, но и наши планы на будущее.

Софья Марковна считала, что у Миндаугаса талант, и когда он появлялся в их доме, усаживала его за рояль. Он и не возражал. Глядя на его летающие над клавишами длинные ухоженные пальцы, она думала о том, что причиной его пребывания в их городе была Мирослава. Не встреть её Морис, только бы его здесь и видели.

Интересно то, что Наполеоновой никогда не приходило в голову, что её Шура тоже может влюбиться в Мирославу или она в него. Эти двое с самого первого дня, а познакомились они в раннем детстве, относились друг к другу, как брат с сестрой. Правда, был ещё третий, двоюродный брат Мирославы Виктор, самый близкий друг Шуры Наполеонова. Виктор пошёл по стопам своего отца, выбрал профессию военного и давно уже не был дома. Можно вспомнить и о Людмиле Стефанович, которая была четвёртой в их детской и подростковой компании. Но сейчас Шура виделся с Люсей редко, так как интересы их разошлись. У Шуры следственная работа, а у Людмилы автосервис.