Орки тоже люди

— Всё хорошо, — погладила я по голове принца, поймав себя на мысли, что второй раз его успокаиваю. — Спасибо тебе. Уверена, что ты бы меня обязательно спас.

Остальные выражали свои эмоции по поводу моего возвращения менее бурно, но не менее радостно. И я успела заметить главное — Луаронаса, поспешно отвернувшегося к стене, как только я перехватила его полный облегчения взгляд. Я улыбнулась, не став его трогать: пусть всё идет своим чередом.

— А теперь, друзья мои, когда мы все в сборе, собираемся и выходим! Нас попросили освободить апартаменты. Все вопросы потом.

Вопросов не возникло, как и возражений. Оставаться не желал никто. Конечно, проблема возникла только с Луаронасом, едва передвигавшим ноги, но при этом упорно отказывавшимся от посторонней помощи.

— А надо было есть, когда предлагали, а не устраивать никому не нужных голодовок! — таки не сдержалась я.

Двое эльфов Финриара поддерживали темного брата под руки. Видно было, как тяжело ему дается каждый шаг, и дело не столько в общей слабости, сколько в незажившей спине, отдающей болью. Луаронас старался двигаться — особенно поворачиваться — так, чтобы как можно меньше тревожить спину, делая движения всем корпусом, но нет-нет да передергивался от боли. Я сжимала зубы, глядя на мучения друга, но открыто сочувствие старалась не выражать, как и остальные члены команды. В данный момент гордость эльфа страдала едва ли не сильнее израненного тела.

У выхода я задержалась, обернувшись на такие негостеприимные чертоги Черной горы. Надеюсь, данный визит останется для меня первым и последним, но загадывать что-либо или тем более зарекаться я не собиралась. Мой путь в этом мире причудливо петляет и заводит в самые невероятные места — никогда не знаешь, куда занесет в следующий раз. И всё же с Сармандагаром мне хотелось попрощаться. Пускай стоит себе дальше, лишь бы никого не трогал, особенно орков.

У подножья, как мне и обещали, собиралась зеленокожая толпа: их выводили не через парадные ворота, а откуда-то снизу, из неприметных дверей, в закрытом состоянии наверняка совершенно незаметных. Даже садящееся осеннее солнце слепило отвыкших от нормального света бывших пленников горы, а может, они закрывали мозолистыми ладонями глаза и стирали выступившие слезы совсем по другой причине.

Я шла вперед, лавируя среди до сих пор не верящих в освобождение сородичей в поисках брательника. Куда он пропал? Я всматривалась в клыкастые лица, не находя среди них знакомых. Во рту пересохло. С ним ведь всё в порядке?

— Гхыша!

От сердца отлегло. Я бросилась на голос, а когда заметила орка, резко остановилась. Стоял он не один.

— Ах ты дрянная девка! — с этой орочей женщиной у нас как-то сразу не заладилось. — Как ты могла?

Вот тебе и благодарность за спасение. Я стоически, не пытаясь сбежать, наблюдала, как моя мамаша, расталкивая локтями попадающихся на пути, движется ко мне с неотвратимостью локомотива на полном ходу. Сейчас опять буду огребать на глазах у всех.

— Как ты могла? — повторила она, когда добралась и как следует встряхнула меня за плечи, а потом прижала к себе и расплакалась.

Я посмотрела на Гхара, но он не торопился приходить на помощь, а мне только и оставалось, как осторожно обнять несчастную мать. Что ни говори, не повезло ей с такой непутевой и шальной дочерью, которую, как перекати-поле, ветер мотает то туда, то сюда по всему миру.

— Прости, ма.

Не знаю толком, за что именно я извинялась. Наверное, за всё и сразу, ведь точно есть за что.

— Я всех нашенских опросила, не видал ли кто Гхышу, а никто не видал, — всхлипывая, поделилась женщина. — Я и решила, что ты еще в степи слегла. А ты? Где шлялася всё это время, а? Чё творила?

— Ох, ма, что я только не творила…

И что еще натворю…

— Хорош, — брательник наконец вмешался. — Ей тоже тяжко пришлося: глянь, как схуднула, аж глаза ввалилися. Иди сюды, сеструха, давай лапу. — Я взялась за шершавую руку, и Гхар легко поднял меня на ближайший валун. Вот это силища! И это после долгого плена!

— Слухайте все! Это моя сеструха Гхыш нас спасла! Пришла и спасла! Неспроста ее избрали духи! А ну-ка, покажь всем метку! Покажь, кому говорят!

Под всеобщими взглядами я нехотя стянула куртку и закатала рукав рубахи. Надеюсь, долго мне так стоять не придется, чай не лето. Но долго и не пришлось.

Первым, ударив себя в грудь, на колено встал Гхар, за ним один за другим орки повторяли жест и опускались передо мной. Все — мужчины, женщины, дети, старики… Я сглотнула подступивший к горлу ком. Мое племя, мой народ, признавший меня, принявший без единого упрека и вопроса.

— За орду! — крикнул кто-то.

Ничего себе! Запомнили!

И со всех сторон полетел новый клич, принесенный из другого мира. Клич свободных орков.