Орлий клёкот: Роман в двух томах. Том второй

Иван Богусловский готовился к своему выступлению тщательно, делая даже записи. Не тот, подслушанный разговор записал, его не нужно было записывать, помнил он его наизусть, а вот против акцентов, какие Лодочников внушал Охлябину, нужно говорить языком фактов, поэтому и напрягал память, вспоминая все прежде читанное по всем темам, с какими выступал перед товарищами Сильвестр. Выступление свое Иван Богусловский считал правомерным, не расценивая его как удар ниже пояса, ибо все, о чем собирался сказать, он уже говорил Сильвестру. После каждой того беседы. Правда, тогда Иван считал, что Лодочников просто ошибался, не осмыслив серьезно исторические события, теперь же Иван понимал, что все то было заданно. Вот этой-то заданности он и хотел дать бой. И главное, чего хотел добиться своим выступлением Иван Богусловский, чтобы у всех открылись глаза на Сильвестра, как открылись они у него самого.

Увы, задуманное не свершилось. Приехал майор Киприянов и изменил повестку дня. С докладом: «Достойным ратным трудом встретить шефов — долг каждого комсомольца» согласился выступить лично. Ну а если уж такое высокое начальство любезно удостоило внимания комсомольцев учебного пункта, то, по мнению лейтенанта Чмыхова, комсомол тоже не должен ударить в грязь лицом. Два дня, оставшиеся до собрания, намечали выступающих, писали и переписывали, затем еще и еще шлифовали набело их речи, беседовали во взводах, чтобы не дай Бог кто что лишнего не ляпнул, чтоб все шло, как по маслу.

Зачин выступлениям возложили, естественно, на Сильвестра Лодочникова. Отличник учебы, активист-общественник, язык к тому же подвешен. Толково скажет. Предложили выступить и Ивану Богусловскому. Майор Киприянов сам его пригласил. Посоветовал:

— Надо бы о преемственности поколений сказать. Об отце вспомнить, о дедушках. Как? Беретесь? — и не ожидая ответа, продолжил: — Тезисы набросайте, если сложность какая, лейтенанта Чмыхова подключим, потом уж я сам просмотрю. Подправлю. Из окружной газеты корреспондент будет. Из областной даже. Прозвучать должно ваше выступление, Иван Владленович.

— Я не имею нравственного права на подобное выступление. Я не продолжаю традиции семьи.

— А-а-а! Понимаю. Вместо училища — в солдаты. Но, видимо, прав отец, определив вам такой путь. Офицеру, служившему солдатом, значительно легче. Вот я, например…

— Извините, что перебиваю, но… Свой путь я выбрал сам.

— Думаю, правильный путь. Через год мы вам дадим превосходную характеристику. Курс у вас верный.

— Вы не поняли меня. Прошу вас, прекратим этот разговор. Идти или не идти в училище — это мое личное дело. Сугубо добровольное, как я понимаю. В конце концов это дело нашей семьи. Если у вас есть претензии к моему поведению, к моей учебе, я готов выслушать. Если нет, прошу разрешения быть свободным.

— Хорошо, идите, — сухо бросил Киприянов, сдерживая гнев. Ишь ты, солдат, а вон как! Не лезь не в свое дело. Как это — не свое. Я же политработник. Мне до всего дело. До всего. Ну, ничего, припомнится. Мы, Киприяновы, тоже свою гордость имеем. Ты — сын генерала, тебя уборными не с руки шпынять, но найдется и на тебя управа. Служба еще впереди. Аукнется!

Но пока суд да дело, ущипнуть можно и сейчас. Тут же майор Киприянов вычеркнул из своего доклада два абзаца, где было написано о семье Богусловских. Убрал абзац об Иване Богусловском в подготовленном уже выступлении Сильвестра. Тот разинул от удивления рот, но ни о чем не стал спрашивать, лишь завязал узелок на память. К тому же факт этот обрадовал и вдохновил его. Выходит, для начальства он «прикасаемый». Стало быть, смелей можно с ним в кошки-мышки играть. Хватит, стало быть, подыгрывать генеральскому сынку, только о своем авторитете нужно заботиться, ковать его денно и нощно.

Первый шаг к прежней своей тактике он решил сделать на комсомольском собрании. Он хорошо понял, чем можно потрафить майору Киприянову, еще когда тот с ним беседовал о выступлении на собрании. Теперь он решился на экспромт. Правда, продумал его основательно.

Вышел на трибуну привычно, уверенно, положил исписанные листки, расправил их и забыл об их существовании. Заговорил вдохновенно и страстно. И когда он закончил свою речь призывом: «— Нам выпала великая честь с низким поклоном встретить заслуженных ветеранов границы, но не поклоном старорежимного крестьянина, а сегодняшним, советским поклоном: совершенствованием пограничной выучки, чтобы ветераны и командование отряда были уверены, что там, где мы будем стоять на посту, там граница — на крепком замке!» — все долго хлопали в ладошки.

А пример показал комсомольцам майор Киприянов. Даже встал, рукоплескал.

Призыв Сильвестра вписали специальным пунктом в решение комсомольского собрания.