Орлиное царство

– Молчать! Я больше не стану слушать твои оправдания. Ты больше не мой регент. Убирайся.

Рено не пошевелился. Его лицо покраснело, руки сжались в кулаки.

– Я сказал, уходи, – повторил Балдуин. – Или мне позвать стражу?

Рено коротко поклонился и выбежал из шатра, за ним последовали его люди. Балдуин подошел к стулу, сел и наклонился вперед, упираясь локтями в колени, и Джон вспомнил, что король серьезно ранен.

– Лекаря! – крикнул он. – Лекаря королю!

– Я в порядке, Джон, – ответил Балдуин. – Только принеси мне воды.

Джон налил чашу и протянул ее королю.

– Что теперь? – спросил он. – Кого вы назначите регентом?

– Никого, я буду править сам, – ответил Балдуин.

– Вашей матери это не понравится, сир, – заметил Джон.

– У нее не будет выбора. – Балдуин улыбнулся. – Ты же слышал, что говорят солдаты: я спаситель Иерусалима. Теперь она не осмелится мне противостоять.

* * *

Спустилась ночь, но Юсуф продолжал брести в темноте, спотыкаясь о камни и чувствуя, как колючий кустарник цепляется за тунику. Он посмотрел на звезды, чтобы сориентироваться, и продолжил идти на юг по дну оврага, хлюпая сапогами по грязи. Сильно болело колено, ему ужасно хотелось спать. Однако ночь выдалась холодной, и он понимал, что если остановится, то может сильно пострадать от холода. Или, еще того хуже, его отыщут франки.

Он бежал с поля битвы и укрылся в горах. Двигаясь на юг, Юсуф не раз видел трупы своих воинов, однако не нашел ни одного живого. Юсуф не знал, как далеко франки преследовали его людей, и не собирался искать ответ на этот вопрос. Он понимал, что должен идти до тех пор, пока у него остаются силы. Сто миль пустыни лежали между ним и Фарамой, самой восточной сторожевой заставой Египта, и он должен был найти способ их преодолеть.

Однако он устал, очень устал. Небо уже начало светлеть, когда обессилевший Юсуф упал, не в силах двигаться дальше. Он мгновенно заснул, несмотря на холод, от которого у него посинели губы и била дрожь.

Юсуф проснулся от яркого солнечного света, с трудом поднялся на ноги и осторожно перенес вес на поврежденное колено. Он находился во впадине между двумя холмами, поросшей невысоким кустарником. В двадцати футах от него стоял верблюд и жевал жвачку. На нем была сбруя для припасов, но все они исчезли. Должно быть, решил Юсуф, он сбежал из обоза. Его поводья запутались в ветвях кустарника, верблюд пытался вырваться, но у него никак не получалось. Прекратив борьбу, он снова принялся жевать жвачку.

Юсуф осторожно подошел к животному.

– Спокойно, друг, – тихо сказал он. – Спокойно.

Верблюд равнодушно на него посмотрел. Юсуф похлопал его по шее, распутывая веревку. Закончив, Юсуф отвел верблюда на несколько шагов в сторону.

– Ла-тат! – приказал Юсуф, и верблюд опустился на колени. Юсуф забрался ему на спину, не выпуская из рук поводья. Фаук![46] – Верблюд сначала поднялся на передние ноги, потом на задние. Юсуф щелкнул поводьями. – Ялла! – приказал он, и верблюд зашагал вперед.

К полудню они оставили за собой горы и оказались среди дюн Синайской пустыни. Стояла осень, жестокая жара отступила, однако не ушла полностью, и очень скоро на лбу Юсуфа выступил пот. Он оторвал длинный кусок ткани от туники и повязал его вокруг головы, спасаясь от солнца. С отсутствием воды он ничего сделать не мог. Он ничего не ел и не пил больше суток. Когда солнце село, у него во рту все пересохло и начала сильно болеть голова. Эту ночь он провел, прижимаясь к верблюду, чтобы согреться.

Весь следующий день он ехал под ярким солнцем. Всякий раз, поднимаясь на вершину холма, Юсуф надеялся увидеть кого-то из своих людей, но вокруг расстилалась лишь пустыня. Головная боль усиливалась. У него появилось ощущение, будто ему в мозг все глубже входит гвоздь. Горло совсем пересохло, губы потрескались, становилось все труднее фокусировать взгляд, он начал дремать на ходу. Ближе к вечеру, во время подъема на очередной холм, он соскользнул со спины верблюда и очнулся только после того, как упал на песок и покатился вниз по склону. Юсуф расставил руки и ноги в стороны и остановился. Верблюд остался в тридцати ярдах, некоторое время смотрел на него, а потом потрусил прочь.

– Подожди! – хрипло закричал Юсуф. Пересохшее горло мешало говорить. – Стой!

Верблюд исчез за дюной. Юсуф встал и заковылял за ним. Но когда взобрался на вершину дюны, обнаружил, что верблюд исчез. Тогда Юсуф пошел по его следам. Сразу заболело колено. У него кружилась голова от голода и усталости. В конце концов он потерял следы верблюда. Однако брел вперед до самого заката – и тут у него подкосились ноги, он упал на теплый песок и заснул.

– Юсуф!

Он сразу проснулся. Было еще темно, перед ним в сумраке стоял худой мужчина с прямой спиной и короткими седыми волосами. Юсуф заморгал и сел.

– Отец? – спросил он.

Мужчина кивнул.

– Ты разочаровал меня, сын, – сказал он.

– Мне жаль, отец. – Юсуфа вдруг охватил ужасный стыд из-за того, что он приказал убить отца. – Прости меня.

Айюб небрежно отмахнулся от его слов.

– Моя смерть не имела значения.