Орлиный услышишь там крик...

«21 час 59 минут, — писал Фляйг, — Внезапно послышался глухой гул, затем свист, грохот, треск — деревня (Граубюнден) погрузилась в темноту. Крики о помощи указывают путь к месту катастрофы, туда, где для многих семейств их дом и кров в этот момент стали могилой…» 1951 год для жителей Альп был годом «лавины трагических вестей».

Еще более грозная катастрофа постигла Альпы в 1954 году. На одной станции лавина опрокинула и разбила пассажирский поезд. Всему миру стала известна и трагедия общины Блоне, погребенной под снежным валом.

Много лавин бывает и у нас в Хибинах, на Кавказе, Памире, Тянь-Шане, в Карпатах. Правда, хорошо поставленная служба лавинных прогнозов намного снижает число жертв, но тем не менее они бывают.

Николай Васильевич и Володя Зябкин много раз встречались с лавинами. Володя рассказывает, как однажды чуть не погиб в лавине. Он шел на лыжах по краю снежного карниза. Вдруг почувствовал, что снег дрогнул под ним и медленно стал оседать. Только находчивость спасла его от неминуемой смерти. Он налег на палки и успел спрятаться за скалу. Его оглушила грохочущая масса, снег, разбиваясь о камень, засыпал Володю. Но он стоял, прижавшись спиной к скальной стене. Он хорошо знал — во всех случаях засыпанный лавиной человек не должен, не имеет права терять уверенность в своем спасении. Отчаявшийся погибает.

И через десять минут грохот улегся. Володя взглянул вниз и побледнел: зеленая долина была засыпана снегом…

Над Иныльчеком сейчас клубится пыль. Она искрится в свете солнца и, покружившись в пляске, оседает. Картина величественная. Мы переглядываемся и улыбаемся. Володя зачем-то снимает очки и, щурясь, словно прицеливаясь, следит за успокаивающейся лавиной. И тут возникает мысль: не так уж всемогущ этот снежный водопад, мужество и разум человека покорят и эту силу природы.

Через час мы доходим до места, куда спустилась лавина. Кругом снег. Обыкновенный, пушистый, безобидный. У подножия горы чернеют камни. Час назад они были на ее вершине. А лет, может быть, через тысячу прикочуют к месту, где Иныльчек разливается рекой.

НЕ ТУДА ДУЮТ ВЕТРЫ

Несколько широких трещин преграждают путь. Мы рубим лед и по скользким ступенькам спускаемся вниз, потом поднимаемся вверх. Тридцать метров у подножия Хан-Тенгри преодолеваем за час. Где-то впереди был сброшен первый осадкомер.

Серым туманом окутана вершина — гигантская четырехгранная пирамида.

Этой вершиной замыкаются все горные хребты Центрального Тянь-Шаня, скрученные здесь природой в гигантский узел. Многие хотели покорить «Повелителя духов», окутанного ореолом таинственности и легенд. Но, как сказал Мерцбахер, высокие вершины Тянь-Шаня — неподходящее место для удовлетворения любви к альпинизму. Отряды или гибли в ледовых схватках, или отступали от Хан-Тенгри. И тем не менее каждая экспедиция, как утверждают историки альпинизма, пусть и потерпевшая неудачу, делала шаг вперед.

Победа над Хан-Тенгри была одержана советским альпинистом М. Т. Погребецким 11 сентября 1931 года после трехлетней осады. Советская и зарубежная печать широко комментировала тогда взятие Хан-Тенгри. Когда за границей стало известно о подготовке к штурму, один из соратников Мерцбахера, Костнер, писал: «Вероятность восхождения на Хан-Тенгри не больше 5 процентов. Я и сегодня имею мужество утверждать, что считаю эту вершину недоступной».

И все же вершина была покорена. Это был первый семитысячник, на который поднялись советские альпинисты.

Сейчас перед Хан-Тенгри стоим мы. Солнце начинает припекать. Густо мажем губы помадой, нос покрываем слоем зубной пасты.

Около часа бродим по снежной площадке, ищем осадкомер. Наконец замечаем — из сугроба торчат деревянные брусья упаковки. Из-под снега извлекаем стойки, приемник, конусы, канистры с бензином и вазелиновым маслом.

Николай Васильевич и Володя Зябкин уходят на гребень Хан-Тенгри искать площадку. Мы втроем — Юра Баранов, Володя Царенко и я — остаемся около осадкомера.

— Слушайте, ребята! — говорит Юра. — Как же мы перетащим его, если площадка почти в километре от нас?

— Да, плохо дело, — соглашается Володя.

Мы смотрим на деревянные брусья. Если бы их расколотить, вытащить дюймовые гвозди…

— Идея! Делаем сани, — восклицает Юра.

Он всегда находит какой-нибудь выход из положения. Он умеет горячо убеждать, соглашаться, если неправ, доказывать, когда и опыт и природное чутье путешественника подсказывают ему единственно правильный путь.

— А через трещины? — сомневается Володя.

Вот он-то из осторожных. В экспедиции нужен и такой человек.

Ножами из брусьев выковыриваем гвозди, распрямляем их.

Солнце опаляет. Я стучу разводным ключом, и в голове каждый удар отдается болью. Кое-как сколачиваем брусья. Делаем подобие полозьев. Набиваем доски поперек — и сани готовы.

Грузим на них осадкомер, впрягаемся. Ничего, тащить можно. Правда, снег рыхлый и мокрый. Но ведь не туда дуют ветры, куда идут корабли…