Орлиный услышишь там крик...

Мы начинаем собирать стойки, связывать проволокой. В трещины скалы вбиваем крючья для растяжек троса. Сверху в приемную часть наливаем из канистры вазелиновое масло. Оно нужно для того, чтобы не испарялась из приемника вода, чтобы осталась вся до капли до будущего года, когда сюда на будущий год придет «снимать осадки» кто-нибудь из ребят.

В приемник будет попадать снег, дневное солнце растопит его, ночной холод заморозит воду, снова растопит дневное солнце, и так будет повторяться в колбе осадкомера все триста шестьдесят пять дней и ночей. А вазелиновое масло, плавая сверху, защитит воду от испарения. Вот и все.

Установлены два прибора около крупнейших тянь-шаньских вершин, вморожены в ледник измерительные рейки, определена погода в самой верхней точке Иныльчека, нанесены на карту очертания ледника и окружающих гор. Наконец-то появится точное физико-географическое описание этого «белого пятна». Теперь домой.

При свечке Юра подсчитывает последние куски сахара и консервные банки. Уже ночь. Где-то во тьме гор остались стоять осадкомеры.

На костре сушим одежду. Сережа примеряет тапочки, которые дал ему Володя Царенко. Он здорово сбил ноги. Я мудрствую над кедами. Отвалившиеся подошвы обматываю веревкой. В Испании, говорят, крестьяне носят башмаки с веревочной подошвой. Юра Баранов спорит с Володей Зябкиным. Юра утверждает, что дырочки в некоторых сортах сыра проделывают специальные черви. Володя давится от смеха:

— Да сам посуди, сколько сыру и сколько надо червей? А черви что? Дурачки? Так тебе они и полезут, куда нужно.

— Не хочешь, не верь, — обижается Юра, перекладывая банки с места на место. — Не мешай, опять сбился!

— Да что сбиваться?! Девять. На три дня обратно — по три банки в день. Молоко — на завтрак, кашу — на обед и молоко — на ужин.

— И на семерых… — Юра опускается на камень. Он завхоз, и нам понятны его страдания.

МЕД У ФИЛИППА МАТВЕЕВИЧА

Я перелистываю последние листки блокнота. Что же выбрать для прощальной странички…

…«Идем третий день. В полдень увидели теке. Так зовут здесь горного козла. Стоит метрах в пятидесяти, смотрит на нас. Рядом козленок. Минут через двадцать по карнизу пятисотметровой скалы пронеслись еще три теке, осыпав нас камешками. Прямо рядом мясо бегает! Здесь го много — нетронутый край».

…«Вынужденный привал. У меня оторвалась лямка рюкзака. Ребята падают, уже не в силах снимать свои рюкзаки. Налаживаю ремни. Встаю. Сережа спрашивает:

— Что так быстро?

— Быстро сообразил.

— Жаль…

— Что жаль?

— Что быстро сообразил».

…«Юра Баранов жалеет, что в экспедицию не взяли пряников.

Юра Акименко говорит:

— Каменных?

— Да. Вот пряник! Кирпичом не разобьешь… Сосал бы всю дорогу!»

…«В кастрюле с холодной водой развели молоко. Польше продуктов нет. Из всех рюкзаков собираем но крошке табак. И вдруг Володя Царенко находит великолепный сухарь. На брата достается по кусочку величиной с ластик. Блаженство!»

…«Ночью была гроза. Хлещет дождь со снегом. Втаскиваем рюкзаки в палатки. Горы красные от молний».

…«Спустились с ледника перед вечером. Среди травы — ягодки, красные с двумя сросшимися головками. Жестковатые, на вкус сладкие, а потом горчат. Их здесь зовут сопливчиками. Едим».

…«Встретил нас Филипп Матвеевич, на которого была вся надежда. Но лошади еще не пришли, продукты кончились».

.. «Филипп Матвеевич! Скольких бродяг выручал ты? Есть у тебя продукты? Банка баклажанов. Картошка. Варим ее. К чаю он достает баночку с медом — неприкосновенную.

— Угощайтесь. Это из собственных ульев. Трехлетний. Нектар! Идет прямо в кровь.

— Да нам хоть какого, лишь бы побольше!

— Володя, а ты говорил, что никогда мед не любил…»

Потом мы шли долиной. Киргизы гостеприимно встречали нас, угощали великолепным кавардаком (есть такое блюдо), густым кислым молоком — айраном, пышными белыми лепешками.

Переправившись через многоводную Сарыджаз — «ледяное море», мы вышли на дорогу, пробитую в горах. Машина неслась быстро. Один борт ее висел над пропастью, другой чуть ли не касался стены. Но видно, шофер был опытный — вовремя притормаживал и снова давал разгон.

Проехав пятьсот километров, мы прибыли во Фрунзе. После отдыха ребята должны были улететь на новый ледник.

И все же долго еще мы испытывали странное состояние — не могли насытиться…

Не хотелось заканчивать рассказом о голодных днях. Но это бывает с теми, кто пробивается сквозь тайгу и кто несет тепло тундре, кто строит города в пустыне, кто в далекой стуже Ледовитого океана водит корабли. Деля последний сухарь, отдавая последние носки, стараясь взвалить рюкзак потяжелее, чем у твоего товарища, мы поверили в себя, в то, что можем делать значительное и нужное.

ГЛАВА ВТОРАЯ ОДИН НА ОДИН С НЕБОМ

ХОЛОДНЫЙ ФРОНТ

Мы летели к облакам, в зону быстро идущего по полярному Уралу холодного фронта. С облаками никому не хотелось встречаться, и мы старались не думать о них. Командир корабля Чупуров потянулся было за папиросой, но раздумал, спросил:

— Как там ребятишки?

— Вроде, ничего.

— Ну-ну, — произнес пилот и беспокойно поглядел вдаль.