Орлица Кавказа (Книга 1)

- Введи этого...

- Слушаюсь.

Игнатьев ретировался и вскоре втолкнул в кабинет черноволосого усача в штатской одежде!

- Как зовут? - спросил наместник.

- Дато, ваше превосходительство, - напирая на гласные, проговорил вошедший.

- Кличка?

- Сандро... Вы сами, если помните, предложили мне эту кличку.

- Так, так... Ну, садись.

- Я обязан стоять из покорнейшего почтения к вашему превосходительству. .

- Гм... покорнейше, значит, почитаешь?

- Так точно, ваше превосходительство. Можете не сомневаться. Иначе разве взялся бы я за такое трудное дело? Наместник смерил его ироническим взглядом.

- Но ты очень плохо выполняешь свою миссию.

- Возможно... но...

- Если ты другого мнения, то как ты объяснишь вот это? Наместник открыл -сейф, извлек из пакета портрет Хаджар и бросил на стол. Дато изумленно уставился на портрет.

- Не понимаю...

- Поймешь!

Главноуправляющий швырнул портрет в лицо шпику. Дато побледнел. Он дрожал от негодования. - Такое обращение оскорбительно, вашество!

- Смею! Коли не достойны доверия, смею! Даю тебе срок... Через сутки найди автора вот этого художества, живописца, фотографа, кто он там, где бы ни был - найти, узнать и доложить!

Иначе...

- Понял, - быстро сказал Дато.

Но наместник все договаривал до конца.

- Иначе... пеняй на себя. И выбирай! Либо крест на шею, либо пулю в лоб!

Глава сороковая

Гачаг Наби не делал разницы между своими соратниками и родным братом Мехти, никак и ничем не выказывал родственного предпочтения. И никому из гачагов не пожелал бы даже царапинку получить в бою! Как ни крут и ни беспощаден был он к врагу, а знал цену другу, соратнику, который вышел из гущи народной, как и он. Хотел щадить их достоинство и самолюбие. Никогда он не заносился перед ними, не позволял себе ни малейшего высокомерия в обращении. Он хорошо знал: один в поле не воин. Знал он, что сила и отвага на сплочении держится, на преданности и верности народных заступников. И сила неодолимая всех - в народе, в доблестных сынах народа, таких, как гёрусские узники-бунтари. Он считал, что в долгу перед ними. И он видел, как переживают, как рвутся в бой гачаги после ареста Хаджар.

И, внимая наказу Хаджар, переданному из каземата, Наби обязан был вдвойне беречь всех, и себя, и брата, избежать кровопролития! И оградить от возможных бед многих других помощников - друзей по всей округе.

Аллахверди призывал его к спокойствию, к выдержке, - и Наби осознавал правоту друга, как ни клокотала кровь, как ни точила ярость.

А то ведь и впрямь недолго ринуться опрометчиво в бой и потерять дорогих людей, оставить их трупы на попрание врагам. Но и ждать у моря погоды нельзя. И отвага понадобится, и дерзость, и смелость, и быстрота! Пусть пробьет час, грянет бой - и кровь - удальцов в жилах взыграет, и пусть тогда трепещет царское воинство, пусть уши их оглохнут от молодецкого гика, пусть глаза их на лоб полезут, и душа в пятки уйдет! Так бы их ударить, оглушить, чтобы им невдомек было, что Гачаг Наби не ратью неисчислимой на них идет, а всего лишь горсточкой храбрецов. Пусть зангезурская земля горит у них под ногами, пусть везде им мерещится засада и месть. Пусть поверят, что Наби и в огне не горит, и в воде не тонет.

Пусть знают все, от фитильборгского царя до последнего старосты, что Наби - это гроза небесная - гром и молния, и нет грознее в мире! И что неспроста народ чтит и славит его в песнях!

А когда собрались удальцы вокруг него, обступили, и Наби захотел узнать мнение каждого, как вызволить Хаджар, - выслушать, уважить надо, а если что не так скажется - не поднимать на смех. Но и не доводить до разнобоя, неразберихи, а собрать все дельное, толковое в одно целое, направить на пользу борьбе...

Такую черту надо подбить под разноречивыми суждениями, такое решение принять, чтобы все поверили в его единственную правильность, чтобы это убеждение дошло до ума и до сердца, и выполнили эту волю от всей души! Иначе против такой силы не пойдешь! Рубить с плеча - беды не оберешься. Гачаг Наби был из тех вожаков, которые умели собрать в кулак волю многих, найти путь к их сердцу - иначе не прославился бы он в народе как зоркий и умный предводитель.

Выслушал всех Наби и утвердился в мысли: надо избрать верный путь, действовать с небывалой дотоле быстротой и отвагой, взвесить все и ударить наверняка! Оплошают гачаги-успеют враги увести Хаджар в другую тюрьму, заметут следы-ищи-свищи.

И тогда не показывайся людям на глаза, не ходи с папахой на голове, если не смог постоять - отстоять честь свою!

И тогда ходи с повинной головой.

И тогда, хочешь, не хочешь - скажи удальцам своим, все братцы, конечно, расходитесь, уносите ноги, кто как - может!

Глава сорок первая

- Ответьте-ка, удальцы-молодцы,- обратился Наби к собравшимся гачагам:Ответьте: хватит ли людей у нас, чтобы перекрыть все проходы от Гёрусского гребня до Шушинской крепости?

- Куда там!- безнадежно дружно отозвались гачаги.- Будь нас и во сто крат больше - и то не хватило бы!

- Что же тогда делать?- Откуда силушку взять?- спросил Наби с умыслом и сам ответил:- Известно, где - у народа. У тех, кто опора и поддержка!