Орлица Кавказа (Книга 2)

Много при этом оборвется жизней человеческих и с той, и с другой стороны. Многих удальцов будут оплакивать матери, рыдая в голос, так что слышно будет и в другом конце аула. Много девушек наденут черные платки в память о безвременно ушедших женихах, так и не дождавшись веселого и прекрасного дня свадьбы.

И, можно не сомневаться, именно Гачаг Наби и Хаджар обвинят в напрасном кровопролитии. Их считали бы виновниками каждой смерти.

- Это еще не все, - закаркали бы черными воронами малодушные. - То, что сейчас осиротело столько семей - лишь начало. Потом начнется расправа победителей со всеми, кто хоть как-то замешан, и поди докажи, что виноват не ты, а твой сосед! Долго разбираться никто не будет. Огнем и мечом пройдут завоеватели по нашей земле, умножится толпа нищих, тщетно ждущих возле забора с утра до ночи скудного подаяния...

Самое страшное - что так бы все и было.

Обдумав, Ало-оглы нашел единственный верный путь. Поигрывая ключами, висевшими у него на поясе, он улыбнулся. Невеселой была эта улыбка, может, и хорошо, что никто не видел ее. Потому что страшно, когда улыбается человек, задумавший то, на что решился Гачаг Наби.

* * *

Спустились тени на отроги зангезурских гор. Затеплились желтые огоньки редких фонарей на улицах Гёруса.

Засветился огонек и у ворот гёрусского каземата. И в камерах, где сидели узники посостоятельнее, загорелись коптящие сальные свечи.

Гачаг Наби недолго дожидался удобного момента. Только стемнело, как начальник тюрьмы Татарыбек прошел размашистым шагом в свою убогую канцелярию. Гачаг Наби неслышно прокрался за ним и возник на пороге, склонив голову.

Начальник был погружен в чтение каких-то бумаг, которые он разглядывал, прищурившись, поднеся к самому огню.

Увидев краешком глаза солдатскую гимнастерку и услышав позвякивание ключей, он спросил:

- А, Карапет, пришел?

- Пришел, - покорно ответил мнимый стражник.

- Что, поумнел после моей затрещины?

- Так точно...

- Будешь помнить мое отеческое наставление всю жизнь!

- Буду помнить, господин начальник...

- Значит, должен благодарить меня за науку...

- Спасибо, господин начальник!

- Ладно.

Татарыбек помолчал, покачал головой, прочно сидящей на мощной красной шее.

- Раз ты понял, значит, теперь будешь выполнять все, что я скажу.

- Да, господин начальник.

- Поклянись.

- Как, господин начальник?

- Клянись Иисусом Христом, сыном непорочной девы Марии... Гачаг Наби растерянно промолчал. Но Татарыбек истолковал его молчание по-своему:

- Ты думаешь, Карапет, что нельзя клясться такой клятвой перед нехристем? Ну, так гляди!

И он вытащил из-за ворота висевший на шелковом шнурке нательный крест.

- Видал? Я уже давно принял истинную веру! Он размашисто перекрестился.

- Ну, теперь ты веришь мне до конца?

- Да, господин начальник!

_ И не побоишься теперь сказать мне, что ненавидишь от души этих мусульманских псов?

- Не побоюсь, господин начальник...

_ И понимаешь, что должен делать правоверный христианин...

- Нет, господин начальник! Татарыбек вздохнул нетерпеливо.

- Надо же, какой ты непонятливый. Душить нужно этих мусульман, топить, резать! Теперь понял?

- Понял, господин начальник!

- Ну, вот, наконец... А кого нужно удушить первым?

- Не знаю, господин начальник...

- Какой же ты все-таки несообразительный! Подумай. Шевели мозгами.

- Не знаю...

Татарыбек тяжело вздохнул, всё еще не поворачиваясь к своему "помощнику", с которым раньше и словом перемолвиться гнушался, а теперь пришлось вступать в обстоятельные переговоры.

- Ну, кто самый опасный человек у нас в каземате?

- Разбойник Гудрат!

- Эх, ты, деревня. Атаманша разбойничья, вот кто самый опасный элемент!

- А-а-а-а...

- Вот ее и надо извести.

- Как же?

- Очень просто. Тебе эта Хаджар вполне доверяет.

- Нет, господин!

- Брось запираться. Я же знаю, что она еду берет только из твоих рук.

- Напраслина это, господин начальник!

- Сказал - брось!

"Карапет" вытянулся по стойке смирно.

- Значит, ты хочешь мне помогать? - снова спросил Татарыбек.

- Да, господин начальник!

- Так слушай. Еду для "кавказской орлицы" тебе сегодня передаст фельдшер. Что там - тебя не касается. Твое дело - чтобы эта хищная птичка склевала все зернышки без остатка. Усвоил?

- Зачем это, господин начальник?

- Состаришься, если много знать будешь! Или, того вернее, и состариться не успеешь.

- Кажется, я догадываюсь, господин начальник...

- Это уже твое дело.

- Только боязно - а что нам потом скажет его превосходительство господин генерал-губернатор?

- Важно не что скажет, а что подумает... Он и накричать на нас может, и пообещать, что накажет примерно. А сам будет думать: "Молодцы, ребятушки! Знают службу!" И при случае это нам зачтется, не горюй.

- А?..

- Ну? Что тебе еще?

- А как же Гачаг Наби?

- Ну, без своей орлицы и он не много налетает!

- А если?..

- Какой ты докучный, братец! Если да если... Смотри, еще слово скажешь, придется тебя снова поучить, как давеча. Схлопочешь...

- Что, господин начальник?