Орлица Кавказа

Еще раз повторим — в подобных ситуациях политик нужен, а не военный. Принцип: «разделяй и властвуй» куда больше принесет пользы, чем прицельная стрельба бомбами батареи осадных орудий в течение недели.

Разделяй и властвуй! Над земледельцами, с одной стороны, и землевладельцами, с другой; над торговцами и покупателями; над кузнецами и теми, кто приходит к ним ковать коней и острить серпа… Властвуй над разделенными и восстановленными друг против друга!

А тут…

Не поймешь никак, с кем имеешь дело. Казалось бы, кругом одни мирные деревни, не знающие запаха порохового дыма, а на деле — сплошь вооруженные разбойники. Непокорные и озлобленные, готовые каждый момент укусить даже руку, протянутую к ним с подачкой. Надо бы их всех заковать в цепи и отправить по этапу. А уж те, кто останется, будут набивать себе трудовые мозоли и за себя, и за тех, кто не пожелал трудиться и теперь гниет в остроге.

Может, даже надо бы пару-другую голов отрубить на главной площади, может; тогда поняло бы, наконец, дурачье, что с ним шутки плохи.

…А уж что говорить, если вспомнить эту проклятую «черную кошку», которая и в каземате умудрилась предстать разгневанной тигрицей' Можно было подумать, что не в каменной яме среди свирепых стражников она стояла, а где-нибудь в разбойничьем стане, на хорасанском ковре, и резала генералу его высочества правду-матку в глаза.

Да, уверенности у нее хоть отбавляй! Смело разговаривает атаманша…

Впрочем, хватит эмоций. Пора приступить к делу. Больше медлить нечего. Необходимо собраться с мыслями, все прикинуть, все предусмотреть.

Хватит разговаривать попусту, пора заговорить пушками. Другого языка эти дикари не понимают и понять не смогут.

А дикарку непокорную давно уже следовало бы отправить отсюда в места не столь отдаленные. Тогда было бы спокойнее.

А с этими… Гачагом Наби и его шайкой… Расправиться! Самым безжалостным образом! И с его приспешниками из Петербурга, и грузинскими оборванцами… Всех! На корню!

«Ах, какой только швали теперь ни найдешь в наших краях! — продолжал казниться генерал-губернатор. — И народники, и марксисты… И ведь того гляди соберутся все вместе и похоронят нас! Того гляди, расползется зараза по империи и погибнет великое царство. Нет, действовать! Действовать! На то и дана мне власть государем».

Губернатору не сиделось за письменным столом. Он расхаживал по комнате крупными шагами и рассуждал вслух.

«Выбора нет. Операцию нужно проводить со всей решительностью. Созревший гнойник должен быть удален. Иначе и мне самому несдобровать. То ли в дом для умалишенных пристроят, то ли самого упекут в застенок — мол, потворствовал государственным преступникам. Как подумаю о том, что на старости лет можно вдруг лишиться всех чинов и дворянских привилегий, греметь цепями, подобно беглым каторжникам… Нет, насчет цепей это, пожалуй, чересчур. Но хорошего будущее не сулит, это уж точно…

Одно спасенье — надо любой ценой вырвать у судьбы успех, не дать уплыть последнему шансу. Для этого и нужна-то малость — переловить десяток беглецов… Малость — если рассказывать об этом или посылать официальный рапорт по инстанции, а на деле — ухватить их — все равно, что воду в решете удержать, никак не выходит.

Кстати — что это я о цепях заговорил? А, вспомнилась девка Хаджар, как она в запальчивости позванивала оковами. Странно, вспомнил и ощутил холод металла на запястьях и щиколотках. Может, когда по твоей воле другой оказывается в цепях, — и тот, кто принял решение, попадает в незримые оковы?»

Генерал-губернатор зябко поежился.

«Боже мой, что за проклятый век! Как славно было при наших отцах и дедах все ясно. Холоп есть холоп, ему плеть нужна, а не поможет — значит, ноздри рвать. И дело с концом.

Конечно, и тогда бунтовали. Стенька Разин, Емелька Пугачев — вволю натешились, пока им шеи поскручивали… Но тогда об этой гуманности дурацкой разговоров не было! Никаких улещений, никаких оглядок на общественное мнение! А уж что Запад скажет — это учитывать вообще никому в голову не приходило.

Мир видел и восстание Спартака, и гибель великой Римской империи, и угасание древней цивилизации эллинов… А Парижская коммуна? А цареубийственный топор Робеспьера?

Нет, мы не первые и не единственные в человеческой истории люди, на долю которых выпали ужасные катаклизмы. Именно потому так страшно. Опыт древности учит, что появилось на горизонте черное полчище туч — жди урагана. А вынесет ли корабль потрясения — это уже другой вопрос. Тут все зависит как от прочности корпуса, так и от умения капитана! Впрочем — нельзя все перелагать на одного человека, будь он хоть семи пядей во лбу. Капитан может быть прекрасным, кстати сказать, в отличие от нашего верховного кормчего, у которого, на мой взгляд, и трех пядей не наберется, — но если струсят вахтенные офицеры, беды не миновать.

Значит, князь, имейте в виду всю тяжесть ответственности, которая легла сегодня на ваши плечи.