Орлы и звёзды

«Северная звезда» показалась ближе к вечеру. Мы просигналили: «Прошу принять на борт пассажиров» и получили добро.

Львов покинул борт последним, когда царская семья была уже на «Северной звезде». Обращаясь к команде, он сказал:

— Благодарю вас, господа! Как только «Северная звезда» выйдет в нейтральные воды, судно будет освобождено.

До ночи проболтались близи берега на траверзе Сестрорецка. Потом велели спустить шлюпки. Когда две шлюпки заколыхались на волнах, один из членов команды обратился к командиру захватчиков:

— Господа! Возьмите меня с собой.

Человек в маске ненадолго задумался, потом кивнул.

— Хорошо! Есть ещё желающие покинуть корабль?

Вышел ещё один офицер.

— В кубрике тоже могут найтись желающие, — сказал он.

В общей сложности борт вместе с захватчиками покинули пять офицеров. Командир проследил взглядом за исчезающими в темноте шлюпками, потом обратился ко мне:

— Что дальше?

— Идём в Кронштадт, — вздохнул я. — Буду докладывать о случившемся.

* * *

Дыбенко смотрел на меня с сочувствием.

— Да, браток, угораздило тебя, — сказал он. — Ты хоть знаешь, кого из Петрограда вывез?

Я неопределённо пожал плечами.

— Наверное, семью какого-нибудь генерала или министра.

— Бери выше, — поднял указательный палец Дыбенко. — Самого Николашку с семьёй ты вывез!

— Да нет, — отмахнулся я, — не может такого быть. Бабу я, правда, не разглядел, она платком прикрывалась, но мужика рассмотрел хорошо – не царь это был!

— Как определил? — усмехнулся Дыбенко.

— Так ни усов, ни бороды у него не было.

— Без усов, значит уже и не царь? — укорил Дыбенко. — А то, что он мог их сбрить, ты не подумал?

— Нет, — потерянно признался я.

— Ладно, браток, шибко-то не кручинься, — ободрил меня Дыбенко. — Не ты им побег организовывал, а что сплоховал маленько, так то со всяким случиться может. Да и не пошёл им этот побег впрок.

— Как это? — удивился я.

— Недавно СОС приняли, — пояснил Дыбенко. Уже у берегов Швеции подорвалась «Северная звезда» на плавучей мине. Видно её недавним штормом с якоря сорвало и в судовой ход вынесло. Так то…

Холод сковал мою душу.

— И что, никто не спасся?

— Кого-то там шведы подобрали, но не царя точно.

— Откуда известно?

— Наши в Гельсингфорсе ихние переговоры слышали.

— Выходит, они знали, что на борту была царская семья?

— Выходит так.

ГЛЕБ

Упрекнуть себя было не в чем, но настроения эта мысль не прибавляла. Блестяще проведённая операция завершилась провалом, пусть и за пределами нашей зоны ответственности. О гибели царской семьи теперь трубили уже все газеты. В России открыто скорбела разве что церковь. Политики, на этот раз, проявили сдержанность. Народ открыто ликовал, хотя по домам многие, верно, помянули царя-батюшку. Нас, если честно, больше волновала судьба Львова. В списках спасённых его фамилия не значилась. Но Макарыч предложил не торопить события. И оказался прав. Через неделю после гибели «Северной звезды» в Питере объявился Кравченко. Его рассказ заставил нас по-другому взглянуть на гибель парохода.

— Мне просто повезло, — сказал Львов. — В момент столкновения с миной я находился на верхней палубе. Княжне Анастасии сделалось дурно, и я вызвался сопроводить её на воздух.

— Так Анастасия жива?! — воскликнула Ольга.

Львов немного помялся, потом махнул рукой.

— Всё равно тайной это долго не останется. Да, мне удалось спасти Анастасию. Я нашёл её в воде и сумел надеть на неё спасательный круг. Вскоре нас подобрал шведский сторожевой корабль. Сейчас она в моей семье в Стокгольме. Но остальные погибли.

Он немного помолчал.

— Чтобы потом ко мне не было вопросов, скажу сразу: я вернулся в первую очередь для того, чтобы найти виновника гибели царской семьи и покарать его!

— Что ты имеешь в виду? — спросил Макарыч.

— Незадолго до взрыва я отчётливо видел силуэт подводной лодки.

— Ты хочешь сказать, что мина оказалась в фарватере не случайно? — уточнил Макарыч.

— Именно это я и хочу сказать, — подтвердил Львов. — Её туда отбуксировали. И предназначалась она «Северной звезде».

Для нас слова Львова могли означать только одно: кто-то внёс поправку в план нашей операции на её заключительной стадии. Теперь для нас станет делом чести этого «кого-то» вычислить и наказать.

Конец первой книги