Орлы и звёзды

Когда эти су… Вот чёрт! Не могу цивильного продолжения придумать. Выходит, всё-таки суки. Так вот, когда они научатся входную дверь закрывать? Ладно бы лето. А так разморозим батареи, что подле двери, вот тогда и нахлебаемся по макушку всем подъездом. Какой-то я последнее время злой. А и будешь злым, когда беда за бедой. Сначала Ерша на моих глазах в клочья разорвало, теперь вот Васич пропал… И пропал ведь… чуть не сказал «средь бела дня». Да нет. Ночь была, притом с метелью. И всё равно, с его-то опытом… Ну куда он мог подеваться? На перроне обнаружили только вещмешок, в кармане которого лежал бумажник с деньгами и документами. Коллеги из Барабинска на его подельников грешат. Логика в этом, определённо, есть. Только пустышка это. Ну и что, что в показаниях путаются? Столько выпей и ты жену с тёщей путать начнёшь. Проводница вагона факт пьянки подтвердила. И Васич, по её словам, когда поезд отходил от перрона, шёл за своими спутниками на некотором отдалении. Потом налетел снежный заряд, и она закрыла дверь. С этой минуты Васича никто больше не видел. Смерч его, что ли, унёс? Бред! Но Васича нет, и Ольга теперь страдает. А тут ещё «шептуны» всех полов и мастей перчику на раны подсыпают. Из чистого альтруизма, разумеется. Чем опять почтовый ящик набит? Реклама… опять реклама, … а это что? Письмо… И даже мне? Интересно, от кого? С-Петербург, нотариус палаты № 2 Розенфельд С. В. Что характерно: у нас, что ни нотариус, так Розенфельд. Ладно, конверт в папку, рекламу в мусоропровод. Оставлять в ящике нельзя, непременно какой мелкий подожжёт.

Вот дверь, вот ключ. Открываю первое вторым, и я в прихожей. Окромя кота с усердием дерущего свой коврик – никого. Это, как бы, меня не ждали?

— Солнышко, я дома!

Нет бы, помолчать – целее был бы. В прихожую выкатывается злобное «солнышко» и рядом с ней…

— Рая, ты как здесь?

Рая молчит, поскольку перешипеть «солнышко» задача трудновыполнимая.

— Ты чё разорался? У нас Лена с маленьким.

Час от часу… Спрашиваю на полтона ниже:

— По какому случаю парад але?

Моя половина смотрит на меня уничижительно и поворачивается к Рае:

— Объясни ему.

Рая, моя однокашница по школе милиции, мать Коли Ершова, берёт меня за руку и ведёт на кухню.

— Понимаешь, Лену из общежития ГУВД выселили…

Я хоть и не рыбак, но как выглядит вытащенная на берег рыба, представляю хорошо. Поэтому, для того чтобы представить, как я сам выглядел в этот момент, отражаться в зеркале нужды не было. Наконец, с шевелящихся под выпученными от удивления глазами губ слетели первые слова:

— Это как?

— Читай сам! — Рая протянула мне половинку листа бумаги, на котором добротным канцелярским стилем излагалось, что поскольку Ершова Е. А. не связана трудовыми отношениями с ГУВД, то, в соответствии с договором найма жилого помещения в общежитии, подлежит выселению в трёхдневный срок.

— Тут написано три дня, почему сразу не сказали? — спросил я Раю.

— Так они ещё и не прошли. Просто мы не стали дожидаться, когда придёт ОМОН, и освободили помещение досрочно.

— Гордые, значит? — я тяжело опустился на табурет. — И что вы теперь с вашей гордостью делать намерены?

— А ты чего раскипятился? — в свою очередь вспыхнула Рая. — Можно подумать, ты бы чем помог!

— По крайней мере, попытался, — всё ещё раздражённо парировал я. — В крайнем случае, до генерала бы дошёл.

— Ты посмотри-ка на этого ходока, — обратилась Рая к моей супруге. — Так бы он тебя и принял! Нынешний, он у нас не то, что давешний.

— Зря ты так, — сказал я уже примирительным тоном. — Генерал мужик правильный. Может и посодействовал бы. Да что теперь говорить. Обратно Ленку никой генерал не вселит. А что ФСБшники говорят?

— Сочувствуют. Обещают помочь при первой же возможности.

— Цену таким обещаниям ты знаешь не хуже меня, — горько усмехнулся я. — Скажи лучше, что делать собираетесь?

— Увезу их в Купино, там у меня большой дом, участок. А как Лена с декрета выйдет, я её к себе в отдел переведу. Так что ты за нас не переживай – перетопчемся! Ты лучше помоги с «Газелью», у вас в батальоне, я знаю, есть полугрузовая, вещи перевезти.

— И с «Газелью» помогу, и с погрузкой, только… — Закончить фразу у меня не получилось, лишь глубокий вздох невольно вырвался из груди.

Рая посмотрела на меня всё понимающим взглядом.

— Брось, Миша. В твои ли годы стены лбом таранить? Пусть подавятся!

На следующий день я смотрел на отъезжающую «Газель» и думал о том, что Ленке с малышом в деревне будет лучше, чем в городе. В оправдание, в успокоение ли пришла мне в голову эта мысль – не знаю, но полегчало.

* * *