Орлы на войне

Помощник пошел назад, выполнять его поручение. На приличном расстоянии от них несколько воинов пытались удержать рвущихся взять след псов. Сегодня Вар не стал брать с собой легионеров. Узнав это, Вала наверняка запротестовал бы, равно как и другие старшие офицеры, но они оставались в неведении. Наверное, было в желании наместника махнуть рукой на свои обязанности что-то детское, однако он решил поохотиться вместе с Арминием один, без телохранителей. И вот сейчас они с ним в лесу. Одни. Вар не испытывал ни малейшей тревоги. Скорее, ему было неловко за то, что он спугнул оленя. Сняв с плеча мех с разбавленным вином, наместник сделал глоток и предложил утолить жажду Арминию.

– Как только появятся собаки, мы последуем за ними. Ведь так?

– Можно и так, но, с другой стороны, этак можно гоняться за оленем до самой темноты. Думаю, эту работу лучше оставить Мело и псарям. Мы же с тобой вернемся в Порта Вестфалика, в мою палатку, где нас ожидает амфора лучшего италийского вина. Я нарочно приберегал его, чтобы обмыть удачную охоту, но не вижу ничего дурного в том, чтобы открыть его раньше. Будем надеяться, что Мело повезет и собаки загонят оленя. – Арминий сделал из меха несколько жадных глотков. – Что ты на это скажешь?

В Варе заговорила гордость.

– Я бы хотел довести нашу охоту до победного конца.

– Я тоже. Только скажи, неужели тебе доставит удовольствие еще несколько часов истекать по́том, бегая по лесу вслед за лающими собаками? Свое дело мы уже сделали.

– Боюсь, ты меня убедил, – произнес Вар. – Давай вернемся домой.

– Готов поспорить: Мело к вечеру вернется с тушей, и мы с тобой попируем под стать самому императору. Голова, разумеется, принадлежит тебе. – Арминий поднял руку, упреждая протесты Вара. – Даже не стану слушать. Никто из нас точно не знает, чья стрела смертельно ранила зверя. В любом случае сегодня ты мой почетный гость и друг.

– Прими мою благодарность, – с улыбкой согласился Вар. Даже если до этого он и собирался упомянуть речи Сегеста, то теперь передумал. Завести разговор на эту тему значило бы оскорбить такого благородного мужа, как Арминий.

Глава 19

До смерти устав следить за тем, как солдаты «дизентерийной» когорты переносят свои палатки, Туберон вечером взял в руки письмо Тулла. Даже в самых безумных мечтах он не мог представить, каким окажется его содержание. Если новость о том, что Арминий предатель, потрясала, то вторая – о том, что он якобы замыслил устроить римлянам засаду, – потрясала в два раза сильнее. Скажи ему это кто-то до того, как он прочел письмо, трибун расхохотался бы в ответ. Теперь же эта новость, пусть даже безумная, не выходила у него из головы. Пусть он с самого начала проникся неприязнью к Туллу, но старший центурион отнюдь не дурак. Он никогда не стал бы писать такое письмо, не будь твердо уверен в предательстве Арминия.

Если Тулл прав в своих подозрениях, размышлял Туберон с еще большим злорадством, то, перехватив его письмо, он получил отличный шанс присвоить себе чужую славу. Разве можно представить себе более блестящее начало карьеры, чем разоблачение коварных замыслов германца? Злосчастный эпизод с угонщиками скота будет забыт. В Риме отец и даже сам Август услышат о проявленной им инициативе. Его имя будет у всех на устах…

Туберона не заботило то, что у него не было германца-раба, который мог бы подслушать слова воинов Арминия о засаде. Если Вар потребует от него привести к нему «свидетеля», можно будет воспользоваться финикийским купцом, продававшим в лагере вино. Этот пройдоха – опытный и убедительный лжец. Накануне Туберон поймал его на лжи, заказывая дорогое выдержанное вино, а все потому, что знал его реальную цену. Трибун не сомневался: за несколько золотых монет финикиец продаст родную мать. Уговорить его поклясться, что он якобы подслушал разговор нескольких херусков, не составит особого труда.

Впрочем, Туберон придержал свою прыть. Предположения Тулла пока еще оставались предположениями. Доказательств не было, лишь слова двух германцев – одного раба и одного вождя, у которого, кстати, могли быть свои причины очернить Арминия в глазах Рима. Если Тулл ошибается, то, дав ход его письму, он, Туберон, может поставить себя в крайне дурацкое положение. Более того, вручив его Вару, тем самым поставит крест на своей карьере. Осторожность – вот что самое главное, решил Туберон. В разговоре с наместником лучше зайти издалека, начав с туманных намеков. Если Вар клюнет на эту наживку, он продолжит дальше. Если же нет, то разговор можно будет на этом и закончить. Вар так и останется в неведении.