Орлы на войне

Последующие теплые летние дни он провел в трудах и заботах, готовя когорту к предстоящему марш-броску на сотню миль на запад, назад в Ветеру. На каждого солдата следовало запастись определенным количеством зерна и мяса, что означало вечные споры с квартирмейстерами. Каждый из них как будто затем появился на свет, чтобы отказывать другим в питании и прочих необходимых вещах. Надо было также уточнить число заболевших солдат или тех, что получили травмы. Эта работа шла ежедневно. Мест для них на грузовых подводах катастрофически не хватало. Никто из центурионов не хотел, чтобы его солдаты тащили на себе больных товарищей до самой Ветеры.

Вечно приходилось проверять не одно, так другое, дабы убедиться, что снаряжение каждого солдата в полном порядке. Особое внимание Тулл уделял сандалиям легионеров и железным гвоздям на их подметках. Солдаты не спешили заменять их вовремя, так как замена эта оплачивалась из их собственного кошелька. Зная об этом, Тулл каждые два дня до начала длинного марша лично проверял обувь своих подчиненных.

Шанс найти тощего писаря, которому он заплатил, чтобы тот вручил письмо Вару, ему так и подвернулся. Впрочем, какая разница? Вар его выслушал, однако отмахнулся от его слов. Несмотря на свою занятость, Тулл старался быть в курсе последних слухов, особенно в том, что касалось Арминия. Если тот действительно что-то замыслил, то уж очень ловко скрывает свои намерения. По словам старшего центуриона когорты, чьи палатки стояли рядом с палатками его ауксилариев, те выполняли лишь свои обычные ежедневные обязанности и, как и все остальные в лагере, готовились к долгому маршу назад в Ветеру.

В принципе слова Дегмара могли быть вызваны его обидой на то, что херуски не водили с ним дружбы – новый слуга не смог раздобыть никаких новых сведений, – но и это могло иметь самое простое объяснение. Например, то, что Дегмар и сам был не слишком общителен, или то, что он не был херуском.

В любом случае размышлять некогда. А размышлять есть над чем… Что случилось с его письмом к Вару? Почему наместник не желает слышать даже слова против Арминия? Почему среди варваров нет и намека на недовольство? Что, если Дегмар подслушал пустую болтовню, а Сегест нарочно пытался очернить Арминия в глазах Вара?

Каждый вечер, падая с ног от усталости, Тулл проваливался в глубокий, тяжелый сон. Разбуженный спозаранку горнами, он брался за очередные горы дел, которым, казалось, не будет конца. Возможность задуматься об Арминии подвернулась ему лишь в самый последний вечер, накануне марша легионов домой, назад из Порта Вестфалика. Зная, что в самый последний момент легионы остановит лишь чудо, Тулл почувствовал, как в нем с новой силой шевельнулось нехорошее предчувствие. Если что-то и произойдет, то в ближайшие несколько дней.

Завернувшись от вечерней прохлады в плащи, они с Фенестелой сидели у костра рядом с его палаткой с кубком вина в руке. Тулл пока еще ничего не рассказывал опциону, зная цинизм последнего по отношению к неримлянам в целом и германцам в частности. Уж лучше жить сомнениями по поводу Арминия, чем по десять раз на дню выслушивать язвительные подначки опциона по этому поводу. С другой стороны, подумал Тулл, что ему терять?

– Небось ждешь не дождешься, когда вернешься в Ветеру? – спросил опцион.

– Это да. Надоело спать без нормального матраца и подушки под головой. А если погода испортится, то одеяла вряд ли спасут от холода. Нет, лично я предпочел бы жаровню для обогрева и крышу над головой.

– А вот это точно, – ответил Фенестела. – Мы с тобой не становимся моложе.

Особенно если Арминий выполнит свой замысел, подумал Тулл.

– Хочу кое-что тебе сказать.

Фенестела прищурился и, поплотнее закутавшись в плащ, кивнул.

– Выкладывай.

Убедившись, что их никто не подслушивает, Тулл поведал опциону все: и про тот первый случай в Ветере, зародивший в его душе тревогу, и про взгляды, которыми обменивались Арминий и Мело, и, наконец, про Сегеста.

– Ты ведь знаешь, что подслушал Дегмар.

Лицо Фенестелы темнело с каждым мгновением.

– Нечастный cукин сын! Рябой козодрал!

Тулл усмехнулся. Как же приятно, когда твоим словам кто-то верит! Пусть даже такой предвзятый тип, как Фенестела.

– То есть ты рассказал все Вару и он тебе не поверил?

– Но с какой стати ему думать, будто есть реальная опасность? Тому, что я ему рассказал, нет совершенно никаких доказательств.

– Если брать факты по отдельности, может быть, и нет, – философски произнес Фенестела. – Но если сложить их вместе, то они лягут аккуратно впритык, как мозаика на полу бани патриция.

Тулл задумался над словами Фенестелы. Привкус у них был крайне неприятный.

– Согласись, это все же может быть совпадением.

– Может быть, – буркнул опцион. – Будем надеяться. Иначе мы все можем вляпаться в огромную вонючую кучу дерьма… Ты не мог бы поговорить с Варом еще раз?

– И что я ему скажу? – вопросом на вопрос раздраженно ответил Тулл. – Извини, наместник, но мой опцион, уважаемый ветеран, уверен, что я прав, считая Арминия предателем?

В сумерках Фенестела сверкнул зубами.