Ороборо: Арлекин (СИ)

С низким рычанием Чанёль яростно дёрнул светлую футболку. Прозвучал подозрительный треск, но никто не обратил на это внимания. Чанёль содрал чёртову футболку с Чонина и потянул за шнурок на поясе, ослабив его. Приподнялся, повозился немного, устроившись на коленях, и пальцами сжал мягкую ткань свободных брюк. Чонин наблюдал за каждым его действием с удивительным спокойствием на лице, но в его глазах по-прежнему горел огонь.

Чанёль старался не смотреть Чонину в глаза. Он медленно снимал брюки и завороженно пялился на каждый новый сантиметр смуглой кожи, открывающийся ему. И облизнул сухие губы, когда убедился, что нижнее бельё Чонин не потрудился надеть. Зажмурившись, он наклонился и тронул губами заметную под гладкой кожей синюю жилку, что проходила как раз поверх костного выступа над правым бедром. Чонин шумно выдохнул. Мышцы бёдер и живота ощутимо напряглись под руками Чанёля. Он прижался опять губами к смуглой коже над бедром и улыбнулся, потом пометил поцелуем низ живота, снова бедро, ещё — немного ниже, и ещё, и опять, добрался до правого колена, смял пальцами складки ткани и избавил Чонина от одежды. Совсем. На гибком теле не осталось ни единого клочка ткани. И Чанёль, усевшись на пятки, мог вволю любоваться Чонином, видеть его полностью и в деталях.

Чонин вытянул руки над головой и потянулся, выгнувшись всем телом, потом подложил руки под голову и приподнял левый уголок рта в немного надменной усмешке. Он знал, насколько хорош, и явно не собирался ломать комедию, изображая ложную скромность и невинность.

— Зараза, — с осуждением пробормотал Чанёль, пытаясь побороть возбуждение.

— Это к тому, что я земной, — тихо пояснил Чонин. — Совсем-совсем. Не небесный. Куда ты пялишься?

— Да так… — Чанёль торопливо отвёл глаза. — Проверял, насколько верными были приметы.

— И как? — Чонин не удержался от смешка.

— Ты знаешь сам, — смущённо буркнул Чанёль, коснувшись ладонью тонкой лодыжки Чонина. — И да, ты совсем не небесный. Сейчас. Сейчас ты как грех, но, кажется…

— Что кажется? — хриплым шёпотом уточнил Чонин, высвободил лодыжку из пальцев Чанёля и внезапно прижал ступню к низу его живота, медленно поглаживая сквозь тонкий хлопок футболки, легко нажимая то подвижными пальцами, то пяткой.

Чанёль с низким стоном зажмурился и накрыл ступню Чонина ладонью, лишь бы немного замедлить и чуть-чуть уменьшить это острое удовольствие.

— Кажется… — тоже прошептал он и тоже хрипло, — кажется, я вполне готов гореть в аду. Из-за тебя. Коснуться тебя — согрешить. Подумать о тебе — согрешить. Возжелать тебя — согрешить вдвойне. Потому что ты всё равно небесное существо, лишённое воспоминаний о земных страданиях. Ангел. И… убери свою ехидную улыбочку с рожи, пока я не приложил об неё кулаком! Я дурак, несу лирическую чушь, и я это знаю. Но пока я хочу нести чушь, ты должен тихо лежать и внимать с благодарностью и почтением!

Запрокинув голову, Чонин расхохотался. Он уже не пытался скрыть неуместное — исключительно с точки зрения Чанёля — веселье.

— Что смешного? Я тебе тут, между прочим, душу открываю, а ты ржёшь? — возмутился оскорблённый в лучших чувствах Чанёль.

— Чёрт… — выдохнул умирающий от смеха Чонин. — А я думал, это я романтик и сентиментальный дурак. Ну да, ну да…

Чонина скосил новый приступ смеха. Удар подушкой по голове впечатления на него не произвёл — он продолжал почти что кататься по кровати.

— У меня всё упало от твоего ржача, — посетовал Чанёль, отбросив бесполезную подушку в сторону. — Так у нас ничего не…

Он умолк, потому что Чонин одним гибким движением сел на кровати, и их лица оказались так близко, что они улавливали губами выдохи друг друга. Чанёль не успел ничего ни подумать, ни сделать, а Чонин уже отпрянул и знакомо прижал ступню к низу его живота, потёрся, сдвинул ещё ниже и поддел подвижными пальцами футболку. Ступня через пару секунд коснулась кожи Чанёля и медленно поползла вверх, утягивая за собой ткань. Когда ступня добралась до груди, и пальцы коварно потревожили сосок, Чанёль перевёл взгляд на Чонина. Сначала полюбовался на тонкую лодыжку, голень, «украшенное» синяками колено, затем только посмотрел Чонину в лицо и машинально облизнул губы. На него никто никогда не смотрел так, как смотрел сейчас Чонин. Тот выглядел как маленький ребёнок, которому подарили на день рождения именно то, о чём он долго-долго мечтал.

Это — воистину — заставляло терять голову.

Чанёль ухватился за лодыжку Чонина и дёрнул к себе. Тот издал короткий приглушённый звук от удивления и неожиданности, упал на спину, но почти сразу приподнялся на локтях. Чанёль сжал ладонями его бёдра и потянулся за поцелуем, удовлетворённо замычал, ощутив, что Чонин обхватил его ногами и всем телом подался навстречу, опираясь уже на выпрямленные руки, а не на локти.

Поцелуй разорвал Чонин спустя несколько жалких секунд. Чанёль возмущённо и протестующе застонал, попытался прижать Чонина к себе, но тот воспротивился и ухватился за футболку, потянул вверх, скомкал и кинул куда-то Чанёлю за спину, после чего вцепился пальцами в пуговицу на поясе брюк и…